Материнский инстинкт

Впервые Яна ожидала очередной сон с предвкушением. Именно теперь, когда она ждала посещения призрачного гостя, они решили сделать перерыв. Ночи проходили в напряжённом ожидании, заснуть удавалось с трудом. Днём она старательно избегала Демьяна, ограничиваясь короткими рабочими беседами. Но он сам не стремился общаться, только смотрел подолгу и пристально, будто напоминая, что ждёт доказательств.

До конца недели Яна ни разу не опоздала на работу, чем огорчила Софью Даниловну, лишив возможности выплеснуть недовольство. Пришлось преподавательнице переключиться на Карину и продолжить войну против коротких юбок и болтливости молодой коллеги.

Попрощавшись с преподавателями, Яна задержалась на ступеньках в поисках телефона. Присутствие Демьяна она почувствовала спиной, словно прикосновение тёплого ветра к затылку. Такое же приятное ощущение накатывало в детстве, когда мама расчёсывала волосы, перебирая пальцами пряди.

Демьян приблизился почти вплотную и, дождавшись, когда Яна обернётся, поинтересовался:

– Как выглядел мой брат?

– Высокий, наверное, как вы. Волосы светлые с рыжим отливом, – задумчиво перечислила она, одновременно вспоминая. – Насчёт лица не могу точно сказать, они всегда размыты…

– Ничего конкретного, – закончил за неё Демьян и, обогнув застывшую Яну, спустился на первый этаж. Подняв лицо вверх, слегка улыбнулся. – Будем ждать доказательств.

7 глава. Семья

Едва переступив порог родительского дома, Яна втянула носом аромат свежей выпечки. Анастасия Константиновна строго соблюдала ритуал воскресного семейного обеда. Стол накрывался праздничной скатертью, в центр водружалась хрустальная ваза с букетом цветов. Флорой еженедельно обеспечивал Григорий Николаевич. Это тоже была своего рода традиция. Без праздников и без поводов он дарил жене цветы. Обычно ориентировался на сезон – конец осени привнёс в дом колючие шары хризантем.

Яна не понимала этой традиции: регулярность напрочь убила очарование подарка, превратив его в обязанность. Анастасия Константиновна молча принимала букет от такого же молчаливого мужа и сразу же расправляла его в вазе. Со стороны это больше напоминало передачу в тюрьме или деловое соглашение.

Родители Яны никогда не проявляли своих чувств прилюдно. Даже безобидный поцелуй в щёку не выносился на всеобщее обозрение. Они не держались за руки и не обнимались. Яна привыкла к такой сдержанности и считала это нормой, пока в пятнадцать лет не увидела, как общаются между собой родители подружки.

В старших классах Яна зачитывалась книгами о любви, рыдала над слезливыми мелодрамами и втайне мечтала о страсти, как в молодёжных комедиях. В этих фантазиях неизменно присутствовали поцелуи и прикосновения, томные взгляды и буря чувств. Ничего из перечисленного не наблюдалось у её родителей. Поначалу это озадачило и даже опечалило Яну. Она твердо уверилась, что мама вышла замуж по расчёту и втайне до сих пор любит другого мужчину, а папа, скорее всего, воспринимает свою жену как друга, оттого и не стремится нежничать.

Гораздо позже, став замужней дамой, Яна осознала, что сдержанное проявление чувств не всегда говорит об их отсутствии. Вырастая из подростковых заблуждений, она стала замечать, что родители часто заканчивают друг за друга предложения, используют одинаковые жесты, досконально знают привычки друг друга и предугадывают действия. Не успевал Григорий Николаевич попросить пульт, как Анастасия Константиновна вкладывала его в раскрытую ладонь.

Их любовь оказалась спокойной и глубокой, больше рассудочной, чем сердечной. В статусе жены Яна поняла, что очень похожа на маму. Эмоциональность и стремление к внешним проявлениям чувств в муже её раздражали, но она благосклонно списывала это на возраст. Если Павел обнимал или целовал её прилюдно, она чувствовала себя неловко и поспешно выскальзывала из-под его руки. Когда-то она хотела быть порывистой и нежной, совершать сумасшедшие поступки и удивлять непредсказуемостью избранника, но оказалось, что она сдержана в чувствах и дозирует ласку, словно лекарство.

Яна аккуратно повесила пальто и привычно направилась на кухню за тарелками.

– Что на обед?

Анастасия Константиновна отвлеклась от плиты и мягко улыбнулась:

– Свинина в рукаве и салат с печенью трески.

Яна кивнула, мысленно отмечая ещё одно неоспоримое доказательство любви родителей друг к другу. Сколько она помнила, мама никогда не ела мяса, но всегда готовила его для мужа и не настаивала на изменении меню.

Разложив натёртые до зеркального блеска ножи, Яна пересчитала их.

– Мам, у нас гости ожидаются?

Анастасия Константиновна выглянула из кухни.

– Да разве это гости! Соседка с сыном придут.

Яна удивлённо округлила глаза.

– Серега Тютин? Он в городе? Мам, надо было сразу сказать, я бы в парикмахерскую заглянула и надела что-нибудь понаряднее! – Она придирчиво оглядела мятые джинсы и клетчатую рубашку. – Ну, блин, сюрприз.

– Я думала, ты вообще не приедешь, если узнаешь, что я его пригласила.

Яна обречённо опустила плечи.

– А ты в каком виде хотела бы встретить одноклассника после тринадцати лет разлуки?