Материнство

Прибегает домой голоднющая: «А кушать что?» Садится и тут же находит причину не есть: либо суп не тот, либо тарелка не та, а то, может, Настя на нее посмотрела не так. И сразу: «Не буду!» Я никого не уговариваю: «Не хочешь — не ешь!» В слезы: «Я хочу!» — «Ну, ешь!» — Еще громче: «Не хочу!» — «Не ешь!» — «Ну, ма-а-ма, я бу-у-ду!!» — «Ешь, если хочешь!» — И опять по кругу, пока мне не надоест, тогда я использую два методических приема: 1) Прикрикну: «Немедленно ешь!», и она вмиг опустошит тарелку — есть-то хочется. 2) Сурово: «Немедленно иди и вылей суп, если не хочешь есть! Сию минуту!» В слезах идет на кухню, там мгновенно успокаивается и стоя начинает стремительно работать ложкой. Результат достигнут в обоих случаях: ей приказали — она сделала (а что не вылила, а съела — это я как бы не знаю, мы с ней молчаливо так договорились, что я будто не знаю). Приходит с пустой тарелкой. Я строго: «Вылила?» — Она надуто: «Да!» — Я еще строже: «Давай дам второе, и хватит капризничать». Второе тоже стремительно перебирается в Манин животик.

Сейчас с едой стало спокойнее, потому что Маня нашла себе подругу, и обычно они приходят из школы вдвоем: Маня и Маша Хлебникова, по прозвищу Батон. Ее так все зовут, она совсем не обижается, даже я говорю: «О, Батончик пришел!» Ну и вот в этой дружбе Манька главная: она и придумывает шкоды, и командует Батоном, и защищает ее от всех. Ей нужно и главной быть с кем-нибудь, нельзя, постоянно соглашаясь, выполняя чью-то волю, чувствовать себя уверенно. Как бы плохо она ни поступила, ей надо чувствовать, что она ничего, хорошая. «Маня, почему у тебя двойка?» — «Ну и что? А у Иванова единица!»

Я всегда гордилась тем, что мои дети осознают себе членами единого коллектива — семьи, а с появлением Батона я увидела как бы оборотную сторону этой сплоченности. Они приняли девочку буквально в штыки: «Мама, почему она опять пришла?! Она мешает делать уроки!» Мешает, конечно, но дело было явно не в этом: они ревновали Маню! У всех есть друзья вне семьи, и у Сани, и у Насти, и Ваня постоянно то одного, то другого мальчика приведет обедать, даже Аська говорит: «Я с соседским Женей дружу». Но как-то сразу было видно, что Маша занимает в Манькиной жизни серьезное место. Маша приходит сразу после школы и уходит когда в шесть, а когда и полдевятого. Напрасно время от времени звонит ее мама: «А Маша у вас?» Напрасно я толкую, что мама ждет: мой ребенок твердит: сейчас, через минутку, через полчасика, а Маша молчит и улыбается, как будто не слышит.

«Мама, она ничего не понимает! — возмущаются дети. — Почему ты ее защищаешь?» — «Потому что она — Манина подруга! — объясняю я. — У тебя ведь тоже есть друзья, я же их не выгоняю». — «У меня не такие!» — «А у нее такие. Придется потерпеть». Как-то прихожу — Маня в слезах: Саня выгнал Батона. «Саня, почему?» — «Они с Маней по столу бегали!» — «Ну и что? Ты должен был объяснить, попросить, что угодно — а выгонять не имеешь права: она к Мане пришла». И я порадовалась, что Настя с ее жаждой справедливости стала на Манину сторону и поссорилась с братом: «Не имеешь права!» — и Маньку обняла, стала утешать. Любовь ревнива — ребят обижает, что их любви Мане не хватает, что ей нужен еще какой-то Батон. Плохо ли это? Думаю, что все-таки хорошо. И то, что Маня, такая податливая, стоит на своем и каждый день (каждый!) приводит свою Машу — хорошо, с моей точки зрения. Отстаивать свой внутренний мир, свое право быть собой, иметь свои взгляды — Саня это делает по-своему, Настя по-своему, Маня — по-своему. «Что это сегодня Батона нет? — ворчит Ваня. — И поколотить некого». Это они сдаются, Манька их победила, вот она с недовольным видом бормочет как будто просто сама себе — «Заболела она. Какое тебе дело!»

«Друзья мои! Прекрасен наш союз!»

НАЧАЛО

Как-то в магазине я попросила продать мне без очереди детские туфельки. Мама, стоявшая у прилавка рядом со своей дочкой, буквально взорвалась: «Надоели эти многодетные, лезут и лезут, и все им мало!» Меня даже не грубость задела, поразило, что она и дочери-то своей не постеснялась. «Если вы так разговариваете при своем ребенке на людях, как же вы общаетесь дома?» — спросила я. Много ли детей будет у этой девочки с бантиками, молча наблюдавшей за происходящим? Вопрос, скорее всего, риторический. Думаю, вслед за мамой она увидит в материнстве не огромный и радостный труд, а ущемление своих интересов. «Я не кошка и не собака, мне хватит и одного ребенка, а до ваших мне дела нет», — сказала мне дама в норковой шапке уже в другой очереди, за детскими сапогами. «Из-за таких, как вы, до сих пор не построен коммунизм, — объяснила мне главврач детской поликлиники. — Нарожают детей, а работать не хотят, сидят на бюллетенях. Вот если бы все работали, как я!»