Матерый и скокарь

Неподалеку от шатра несколько рыцарей, вооружившись топорами, готовили место для предстоящего турнира, огораживая ристалище крепкой, в два ряда, буковой изгородью. Ложа для королей была устроена на восточной стороне, где завершались последние приготовления, – оставалось только укрыть ее дорогими тканями и коврами, после чего дождаться обговоренного часа.

И он наступил…

Поначалу просветлел горизонт, пальнув в небо ярко-желтым лучом, а затем лес, еще какую-то минуту назад невообразимо темный, неожиданно просветлел, обозначив стоящие кипарисы.

Первыми в сопровождении оруженосцев блестящей кавалькадой подошли короли, которым и предстояло исполнить роль судей. Они немного замешкались у широкой, наскоро сбитой лестницы, после чего уверенно поднялись по красным коврам в свою ложу, под цветастый балдахин из китайского шелка. Короли устроились рядком, как и подобает судьям.

Распорядитель турнира – гербовый король Пуатье сидел чуть поодаль от королей. В этот час он был знатнее каждого из них.

– Герольды, приступить к осмотру оружия, – распорядился гербовый король.

Запрятав поглубже неудовольствие, рыцари терпеливо наблюдали за тем, как их оружие осматривают младшие герольды.

– Сэр, ваше копье не соответствует правилам, – смело посмотрел юноша в очи грозному графу Гуго де Марле.

В какой-то момент рука графа потянулась к плети, висевшей у самого седла, – всего-то нежелательный тон, но ему приходилось наказывать и за меньшие провинности. Но неожиданно губы графа разошлись в доброжелательной улыбке: в этом молодом наглеце присутствовало нечто такое, что так соответствует рыцарскому духу. Парней с таким характером ожидает хорошее будущее. Через каких-то десять лет он будет избран гербовым королем, сделается распорядителем турниров, а значит, будет пользоваться гостеприимством и неприкосновенностью при любом дворе Европы.

На сухощавом обветренном лице обозначилась холодная учтивость.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. – И, повернувшись к оруженосцу, державшему наготове копье, граф Гуго де Марле распорядился: – Пусть господин герольд подберет подобающее оружие.

Взяв предложенное копье, юноша осмотрел его со всех сторон; скрупулезно отмерил длину и, не обнаружив изъянов, учтиво молвил:

– Это то, что нужно, господин граф.

Подле германского рыцаря Ульриха герольд ненадолго задержался: его внимание привлек щит. Уверенно выдержав недовольный взгляд, герольд произнес:

– Виконт, ваш щит оторочен горностаем, а этот мех – символ королевской власти, я бы предложил вам его убрать.

– Совсем?!

Всего-то легкая улыбка, которую можно было бы принять за иронию:

– Можете поменять его на мех куницы.

Легкий наклон головы – юный герольд представлял собой воплощение учтивости.

В какой-то момент показалось, что виконт обрушит на герольда булаву, но, глянув на королей, с улыбкой наблюдавших за развитием спора, он столь же любезно ответил:

– Как вам будет угодно.

Немного нервными движениями он оторвал меховую оторочку и бросил ее себе под ноги.

Герольд, не торопясь, обходил строй рыцарей, уверенно и тактично отбраковывал наиболее опасное оружие.

– Милорд, – ясные очи юноши впились в лицо английского графа Эдуарда Годвина. – Вы, наверное, позабыли, но по правилам нашего турнира мы не используем боевого оружия, а поэтому вы должны надеть на свое копье тупой наконечник.

Недобро хмыкнув, граф процедил:

– А может, тебе не нравится еще и мой меч?

– Совершенно верно, милорд, – все с той же холодной вежливостью ответил юноша. – Ваш меч длиннее положенного на восемь дюймов. А кроме того, вы обязаны будете затупить его.

– Уж не предложишь ли ты нам драться на деревянных мечах! – недовольно буркнул граф, поглядывая на улыбающихся рыцарей.

Дотошность юного герольда позабавила многих. Подобную процедуру они воспринимали как небольшое развлечение перед предстоящим турниром.

– Нет, милорд, мечами из дерева вы будете биться на каком-нибудь другом турнире, – с непоколебимой учтивостью ответил герольд, заставив расхохотаться даже самых угрюмых. Более других веселился Барбаросса, отличавшейся живостью натуры. – А на этом турнире вы должны биться мечами из китовой кости.

– А ты, оказывается, большой шутник. – И, чуть скривив губы, добавил: – Жаль, что мы не встретились с тобой в турнирном поединке.

– Очень надеюсь, что когда-нибудь я сумею доставить вам истинное удовольствие от нашей встречи, граф Годвин, – с достоинством произнес герольд, показав безукоризненные зубы. – Прошу, милорд, – протянул он руку. – Теперь позвольте взглянуть на ваш флаг и гербовый щит.

Несмотря на молодость, герольд весьма неплохо справлялся с возложенными на него обязанностями, и теперь было понятно, почему выбор устроителей турнира остановился именно на нем. Кроме честолюбия, столь характерного молодости, он обладал непреклонностью и не пасовал перед титулами.

Граф даже не взглянул на протянутую руку – слишком велика честь для безродного рыцаря. Его деду титул был дан из милости германским королем, так что должно пройти не менее сотни лет, чтобы рыцари признали в нем равного.