Матрешка и Медведь

На бармена было жалко смотреть. Будто на его глазах Джоконду вырезали из холста, чтобы сделать из нее маску на Хэллоуин. Но он не успел как следует погоревать о том, что гостья так и не ощутила пикантных нот дубового мха и тропической полуночи, которые придала коктейлю особая травяная настойка с иссопом, можжевельником, бутонами настурции и экстрактом осиного гнезда. Потому что с Матрешкой произошли странные и очень быстрые перемены. Ее кокошник стал на глазах раздуваться и багроветь, и вдруг стремительно покрылся лиловыми пятнами, которые постепенно превращались в крупные волдыри. Медведь с барменом в ужасе наблюдали за этим распухающим пурпурно-сизым шаром, пока Матрешка, ничего еще не чувствуя, удовлетворенно прикрыла глаза и прислушивалась к тому, как коктейль расплывался теплом по ее организму. Бармен имел большой опыт и крепкую барную закалку, полученную еще в берлинском Cookie’s Cream, поэтому он опомнился первым и деликатно, но настойчиво потряс Матрешку за плечо.

– Прошу прощения, у вас все в порядке? Мне кажется, у вас проблемы с кокошником.

– Что? Что случилось? – Матрешка недовольно уставилась на него, выпав из состояния блаженства.

– Ваш кокошник!

– Что еще?! – Матрешка ощупала кокошник и внезапно завопила так громко, что бутылки на стойке задребезжали и даже немного сместились под мощью звуковой волны. Впрочем, вопль быстро стал хриплым, а затем и вовсе прекратился – краснота с кокошника распространилась на лицо Матрешки и она начала задыхаться.

– У вас там было виски?! – прохрипела она бармену в панике. – У меня аллергия на виски! Почему вы не сказали?!

– Я пытался! – сердито ответил бармен, набирая номер «скорой», пока Медведь суетливо вынимал свой мобильный, ронял, поднимал, снова ронял, случайно отфутболивал под стойку и выуживал оттуда, не отрывая округлившихся глаз от быстро раздувающейся Матрешки и ее густо-багрового кокошника, который достиг уже размера баскетбольного мяча.

– Почему вы не сказали, что там виски?! – продолжала хрипеть Матрешка. – Я же могу умереть! Вызовите скорую!

– Я вам говорил, вы не стали слушать! – снова буркнул бармен. – «Скорая»? – озабоченно обратился он к трубке, – Примите вызов! Матрешка, размер крупный, аллергическая реакция и отек, находится в баре «Нибиру и котик» что на набережной, скорее пожалуйста!

– Вы не могли сказать, что там виски?! – хрипло бубнила Матрешка. – Не могли сказать?!

– Что вы говорите? – переспросил бармен диспетчера, сердито косясь на Матрешку. – Пятна сиреневые, да. Распух до размера арбуза. Да, спасибо, – и он положил трубку. – «Скорая» уже едет.

Медведь тем временем справился с телефоном и растерянно застыл с ним в руке, не зная, чем помочь.

– Все в порядке, сейчас приедут, – успокоил его бармен.

– Почему вы не предупредили?! Как же так можно?! – говорить Матрешке было все труднее, но она продолжала метать на бармена безумные взгляды и хрипло бормотать укоры.

– Да говорил я вам, вы не стали слушать! – сорвался бармен на крик.

Матрешка замолкла и начала еле слышно всхлипывать, ее колотил озноб. Бармен с Медведем переглядывались, не зная, что делать дальше. Это был тот неловкий момент, который всегда наступает, когда «скорая» уже вызвана, сделать что-то большее присутствующие не умеют, но больному все хуже. Тогда воцаряется неуютное молчание и хочется чем заполнить паузу. В таких случаях можно посоветовать дружно прикладывать к пострадавшему холодные компрессы – они не помогают, но создают атмосферу сотрудничества. Увы, ни Медведь, ни бармен не знали об этом простом и доступном средстве. К счастью, мучительное затишье прервалось шумом подъехавшей машины и топотом ног по мостовой. Двое сосредоточенных медиков вбежали в бар, огляделись и дружно ринулись к Матрешке.

– Адреналина пять кубиков, преднизолон, лазикс, – бросил один другому через плечо еще на ходу и стал натягивать латексные перчатки. Пока подчиненный гремел ампулами и наполнял шприц, врач ощупал кокошник, пытался открыть Матрешке глаз, но не смог найти. Приняв из рук помощника шприц с адреналином, он воткнул его в кокошник и медленно ввел содержимое. Затем медики вынули из объемной сумки нечто похожее на клюшку для гольфа, как она будет выглядеть через пару тысяч лет. В разложенном виде предмет оказался всего-навсего штангой для капельницы. На нее повесили пластиковый пакет с бесцветной жидкостью, отходящий от пакета шланг увенчали стерильной иглой, ввели ее матрешке в вену и приклеили пластырем.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал доктор, осмотрев результат своих трудов, – теперь можно везти, – и, наклонившись к Матрешке, посуровел, – Как же вы так, а? Знаете же, что виски матрешкам нельзя! Вы о чем думали?

Кокошник на глазах спадал, покрывался морщинами и принимал бледно-розовый цвет. Лицо матрешкино тоже стало проявляться из-под отека и она гневно, но неразборчиво забурчала в ответ, еще хрипя и покашливая. Бармен устало вздохнул и поднял глаза к потолку.