Матрона Московская

Во время войны она отвечала приходившим просителям, жив или нет близкий им человек. Кому-то советовала ждать, кому-то – отпевать и поминать. Ее односельчанка по фамилии Хитрова три раза получала извещения о смерти мужа. «Жив, придет на Казанскую! Постучит в окошко», – говорила Матрона. Кончилась война, пришел 1947 год, и в день празднования Казанской иконы Божией Матери Тимофей Хитров вернулся домой.

О матушке знали многие московские священники, монахи Троице-Сергиевой лавры. Часто ездили к ней земляки из ее родных мест, из окрестных деревень ей писали записочки, а она отвечала. Приезжали к ней и за двести, и за триста километров, а она знала имя приехавшего человека. Матушка наставляла, что лечиться нужно обязательно. «Тело – домик, Богом данный, его нужно ремонтировать. Бог создал мир, травы лечебные, и пренебрегать этим нельзя».

Своим близким матушка сочувствовала: «Как мне вас жаль, доживете до последних времен. Жизнь будет хуже и хуже. Тяжкая. Придет время, когда перед вами положат крест и хлеб, и скажут – выбирайте!» – «Мы выберем крест, – отвечали они, – а как же тогда можно жить будет?» – «А мы помолимся, возьмем земельки, скатаем шарики, помолимся Богу, съедим и сыты будем!»

Спящая на кулачке

В другой раз она говорила, что не надо ничего бояться, как бы ни было страшно: «Возят дитя в саночках, и нет никакой заботы! Господь сам все управит!»

Матронушка часто повторяла: «Если народ теряет веру в Бога, то его постигают бедствия, а если не кается, то гибнет и исчезает с лица земли. Сколько народов исчезло, а Россия существовала и будет существовать. Молитесь, просите, кайтесь! Господь вас не оставит и сохранит землю нашу!»

Последний земной приют Матронушка нашла на подмосковной станции Сходня (улица Курганная, дом 23), у дальней родственницы. К ней по-прежнему потоком шли посетители и несли свои печали и просьбы, шли получить благословение на брак. Рассказывает Зинаида Александровна Карпина, уроженка села Себино: «Я уехала в Москву в шестнадцать лет, в общежитие к сестре, которая была старше меня на четырнадцать лет. Через два с половиной года меня стали сватать за человека, которого я ни разу не видела. Моя мама мне писала: “Дочка, даже если знаешь человека два дня, но если Матронушка благословит, выходи. Москва – темный лес, это не дома, где всех знаешь за несколько деревень”. И вот я приехала на Сходню. Нашла домик, где Матрона жила, а когда ехала, то думала (не нарочно, лезло мне в голову): “Ничего она не понимает”. В дверях меня встретила – потом я узнала – ее прислужница. Я не сказала, откуда я. Она мне говорит, что Матрона сегодня больше принимать не будет. Я сразу решила, что вот, я ехала, думала о ней плохо, вот она меня и не принимает. Одна комната была совсем закрыта, а другая на один палец приоткрыта. И только я повернулась уйти, как слышу ее голос из комнаты: “Татьяна Ивановна, пропусти, это дочка Дунина из Себина приехала”. Татьяна Ивановна меня пропустила. Матушка мне не дала ничего говорить и сразу сказала: “Это не твой жених, он всякими делами занимается; ты скоро выйдешь замуж, и выйдешь вперед своей сестры”. Еще сказала, что я к ней скоро приеду; и правда, через два месяца я к ней приехала, и она мне сказала: “Это – твой муж, и ты будешь жить хорошо, только венчайся, до венчания ничего не позволяй”. И она мне читала молитвы над головой и три раза сказала: “Будь честной христианкой, и будешь жить хорошо”. Я так и сделала. Венчалась в Богоявленском храме. Сестра ездила ко мне в гости и тоже вышла замуж в тот же дом…»

Лишь перед самой кончиной матушка ограничила прием. Время кончины ей было открыто Господом за три дня, и она сделала все необходимые распоряжения. Она попросила, чтобы ее отпели в церкви Ризоположения. (В это время служил там любимый прихожанами священник Николай Голубцов. Он знал и почитал блаженную Матрону.) И не велела приносить на похороны венки и пластмассовые цветы.

До последних дней жизни она исповедовалась и причащалась, как и обыкновенные грешные люди, боялась смерти и не скрывала своего страха. Рассказывают, что иерей Димитрий, явившийся для исповеди и причастия, был смущен волнением Матронушки, та все волновалась, правильно ли сложила ручки. «Неужели и вы боитесь смерти?» – удивился он. И она, по своему смирению ответила: «Боюсь».

2 мая 1952 года она почила. 3 мая в Троице-Сергиевой лавре была подана записка о упокоении новопреставленной блаженной Матроны. Среди множества других она привлекла внимание служащего иеромонаха. «Кто подал записку? – взволнованно спросил он. – Что, Матрона умерла?» Люди, приехавшие накануне из Москвы, подтвердили: матушка скончалась, и нынче вечером гроб с телом будет поставлен в московской церкви Ризоположения на Донской улице. Так монахи узнали о кончине Матроны и смогли приехать на ее погребение. После отпевания, которое совершил отец Николай Голубцов, присутствующие подходили и прикладывались к ее рукам.