Маулихакти или Вернись ко мне! (СИ)

— Мужчины и женщины хакты размножаются, как все, только от любви хакта и хакта потомства не будет, потому что оба они — дар Богов, а вот от хакта и кого-то, скажем: эльфа или человека, получится полукровка.

— У меня остался только один вопрос: что теперь со мной будет?

— Как суд Совета решит.

— Что? И ты мне ничем не поможешь?! Почему ты не можешь явиться к ним и сказать, что я Первая не надо меня казнить?

Глаза духа стали очень печальными, если не тоскливыми. Как в глаза щенка заглянула.

— Потому что я — дух-хранитель. Меня видишь и слышишь только ты. На подобное способны еще синие маули, да и то не все. Но, на Совете я тебе не помогу не поэтому. Если сама раса отвергнет тебя — что ж, так тому и быть.

— Но… но, если они решат меня казнить?

— Не решат, — убежденно проговорил маули, — ты насовершала достаточно, чтобы тебе поверили и приняли.

— Откуда такая уверенность? — буркнула я.

Накириэль покачал головой и снова взмахнул рукой.

Снова раскрылась иллюзия.

Уже знакомая мне воронка после буйства Коума. Стою я, вся такая красивая, от остатков обугленной одежды и кожи идет дымок. Справа Коум вертит головой. В паре метров от нас на ноги пытается подняться Амалиэль. С моих изрезанных ладоней на сухую землю падает кровь. Но, еще больше ее под ногами. С ракурса иллюзии хорошо заметно, что вся работа Хемаха пошла прахом. Приличный кусок кожи просто висит почти на боку, не хуже остатков рубашки и жилета.

— Живем! — выдала я.

Точнее, это я думаю, что сказала именно это. На деле же в реальность вырвался какой-то невнятный набор гортанных и булькающих звуков.

Коум от этого вздрагивает и оборачивается ко мне. Лицо мальчишки резко сереет, а потом и вовсе приобретает зеленоватые отлив. Я, на картинке, не замечаю его лица, даже, похоже не заметила, что он повернулся. Взмах рукой — и от окровавленной ладони в сторону Дэмиана полетел луч с бирюзовым отливом. Манеера выгибает дугой и швыряет на землю.

Потом этот же луч, вынырнув из тела безликого, врезается в Амала, только уже не бирюзового, а цвета расправленного металла. Потом еще и еще, множество раз один и тот же луч, меняя оттенки и тона своего сияния, как солнечный зайчик перескакивал от тела к телу. Снова и снова бессознательных и раненных хактов выгибало в дугу и швыряло в пыль.

Тогда, когда все это происходило, я не заметила ничего подобного. А сейчас ясно видела, как исчезая у кого-то из хактов, те же раны появлялись на моем теле. Все происходило настолько быстро, что никто ничего не заметил. Для всех, кроме Накириэля, Дэмиана и других хактов подбросило одновременно. А вот сейчас, глазами духа я хорошо видела, что каждый хакт словно бы оказывался в своем, отдельном временном потоке. На кого-то уходило больше времени, на кого-то меньше, а в конце луч просто распался водопадом разноцветных искорок.

То, что осталось от меня, сложно было назвать маули, да что уж там, даже живым назвать было сложно. Лица у этого нечто не было, как и кожи на воротнике. Глаза оказались выжжены. Я готова была поклясться, что видела Коума и Амала, и Дэмиана, но я не могла их видеть. Похоже, пламя мальчишки выжгло мне их напрочь. Я смотрела на себя и думала: почему я не кричу от адской боли?

Перепуганный подросток протянул ко мне руку. На его лице отчетливо читался тот же вопрос. Остатки того, что до приезда в этот милый город было моим ртом, растянулись в стороны с мерзким хлюпающим звуком, обнажая осколки зубов. Но, еще до того, как пальцы маули коснулись моей руки в том месте, где как ему казалось, у меня нет порезов или ожогов, я рухнула на спину.

Я не брезглива и никогда ею не была, но от собственного вида в иллюзии меня затошнило.

— То, что ты сотворила называется «Перенос». Ты забрала себе травмы хактов и восстановила тела за счет своего резерва.

— И на кой черт я это сделала? — спросила я, рассматривая себя в каше из грязи, собственной крови и плоти.

— Занятно, что ты спрашиваешь об этом у меня? — хохотнул мужчина. — Но, у меня есть версия: скорее всего в том пограничном состоянии, в котором ты была, тебе удалось считать, что многие хакты сильно пострадали, а может и при смерти — сейчас этого уже не узнать — и решила помочь.

— Я ничего не решала!

— А твои поступки говорят о другом!

Я послала Накириэля туда, куда в этом мире никого, наверное, еще не посылали.

Тем временем события на картинке разворачивались дальше. Сначала заорал перепуганный Коум. И я его прекрасно понимала, я бы тоже орала при виде такого, да еще в непосредственной близости от себя. Парень опустился на колени. К нему подоспел Амал. При виде меня он тоже слегка изменил оттенок лица и длинно, с чувством выругался на неизвестном мне языке. Почему именно выругался? А потому что с таким лицом отходную не читают, только матерятся. Эльф поднял, уже онемевшего и впавшего в апатию Коума на руки, и в три прыжка выбрался из ямы.