Маздак. Повести черных и красных песков

— Товарищ командир! Классовый враг Шамурад-хан… Взят в Карры-кала!.. — доложил он четко. И тут только устало опустился на землю.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ПОЭЗИЯ И ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА О МАЗДАКЕ

После того как великий Гете назвал книгу о своей творческой жизни «Dichtung und Wahrheit», трудно при анализе соотношений, присущих каждому художественному произведению, а тем более историческому роману, художественного вымысла и отражения реальной действительности дать иное обозначение чем гетевское: «Dichtung («поэзии») и Wahrheit («правда»).

Когда закрываешь последнюю страницу увлекательного исторического романа о Маздаке, хочется дать себе отчет в том, каково же в этом романе соотношение поэтического вымысла и исторической правды.

Чтобы ответить на этот вопрос, следует, опираясь, в частности, на достижения советской науки, определить: в чем же состоит историческая правда

о восстании Маздака?

Первоначально Маздак был зороастрийским жрецом, «мобе-дом», человеком большой образованности и высокого общественного положения в империи Сасанидов. Он воспринял учение радикального крыла иранского еретического движения манихейства (III в.) и развил его. Раз победа Добра над Злом близится к завершению, утверждал Маздак, и человеческие массы своим вмешательством могут обеспечить окончательную победу Добра, они должны силою ликвидировать все очаги Зла. Такими его очагами являются: беспощадное угнетение одних людей другими — бедняков-тружеников богачами и бездельниками-аристократами; деспотическое правление и его лицеприятный, несправедливый суд, который предоставляет богачам все права, беднякам же несет полное бесправие; наконец, лживая проповедь зороастрийских жрецов, направленная на поддержку богачей, во вред беднякам. Между тем, говорил Маздак, по природе своей все люди равны. Следовательно, своею собственной рукой, силою должны труженики добиться равенства во владении всеми благами, в том числе ликвидировать и гаремы знати, а царя заставить служить народу, стать верным пастырем народа.

Так провозгласил идею человеколюбия новый пророк Ирана. Сам он раздал все свое имущество народу и возглавил волнения, длившиеся несколько лет, начиная с 494 года. Массовое движение, равного которому не было до тех пор на средневековом Востоке, распространилось по всему Ирану, Азербайджану, Ираку, сотрясая троны, уничтожая имения аристократов, громя ненавистных богачей, распуская их гаремы.

Шах Кавад I Сасанид (488–531), испугавшись масштаба движения и желая вместе с тем использовать его, чтобы ослабить своих соперников — родовитых аристократов, противостоявших центральной власти, сначала поддержал Маздака. Но позже, когда позиции шаха окрепли, особенно после его удачных войн, а маздакитсков движение все более грозило всем феодальным устоям, шах Кавад I, к тому же подстрекаемый своим сыном Ануширваном (531–578), предпочел сблокироваться с феодальной аристократией и выступил против Маздака.

Движение было потоплено в крови. Маздака и его ближайших сподвижников коварно заманили на мнимый диспут с зороастрийскими жрецами и после комедии «разоблачения» предали казни — в 524 году. Казнили их жестоко, заживо зарыв в землю головою вниз. Но волны восстания еще долго бушевали на окраинах Иранского государства, доходя до Палестины и Сирии.

Каково, в конечном счете, историческое значение восстания Маздака?

Некоторые вульгарные социологи утверждают, что, поскольку в Иране на смену рабовладельчеству шла феодальная формация, а Маздак выступал против феодального закабаления крестьян, то его восстание объективно-исторически не могло иметь прогрессивного значения.

Советская историческая наука доказала ложность этого мнимо объективного силлогизма.

В восстании Маздака нашла — на самом деле — свое выражение роль народных масс в преодолении кризиса рабовладельчества в Иране и Средней Азии в V веке. Действительно, разрешение этого кризиса происходим© путем установления новых, феодальных производственных отношений.

Повстанцы-общинники, идущие за Маздаком, стремились ограничить произвол феодализировавшейся знати и обеспечить возможность развития своего, мелкого крестьянского хозяйства. Они хотели, чтобы с них не драл семь шкур каждый аристократ, а чтобы свободный общинник, мелкий землевладелец и городской труженик «честно» выплачивал дань лишь «хорошему царю» — «тени бога на земле». В лозунге «справедливого царя», по существу, выражалось стремление к централизованному феодализму. Не удивительно поэтому, что шах Кавад I на первых этапах восстания использовал его успехи, поскольку он был заинтересован в том, чтобы сломить сепаратизм рабовладельческой аристократии и насадить феодалов иного типа — типа служилого сословия.