Мазепа

Если б сердце его пробили раскаленным железом, если б кровь его превратилась в пожирающее пламя, он не ощущал бы больших мучений, какие произвело в нем зрелище, открывшееся его взорам, при вступлении в дверь… На полу лежал иссохший труп, с открытыми глазами, с отверстыми устами, на которых видна была запекшаяся кровь… На лице остались следы ужасных судорог… Руки были изглоданы… Это были несомненные признаки голодной смерти… В сем обезображенном трупе Огневик узнал – Наталью!..

Несколько минут Огневик стоял неподвижно, как оглушенный громом. Страшно было взглянуть на него! Лицо его покрылось сперва смертною бледностью, взор померк, он задрожал, и вдруг глаза его налились кровью, щеки запылали, из груди излетел глухой стон, и он бросился на труп, схватил его в объятия и стремглав побежал из комнаты. Никто не смел остановить его. Выбежав на двор, с драгоценною ношею, он закричал:

– Коня! моего коня!

Казак подвел ему коня. Огневик завернул труп в свой кобеняк, перевалил его чрез седло, вскочил на коня и понесся из замка во всю конскую прыть.

ГЛАВА XVI

…Нет! в твой век

Уж не бунтует кровь: она покорна

Рассудка воле; виден ли ж рассудок

В такой замене? Ты имеешь смысл -

Имея мысли – но он спит сном мертвым.

Здесь и безумство истину бы зрело,

И никогда не меркнул столь разум,

Чтоб в выборе подобном заблужденью

Причастным быть мог. О! какой же демон

Тебя так злобно, дивно ослепил?

Шекспиров Гамлет

(перевод М. Вронченко)

Восемь человек казаков ехали верхом по лесу, без дороги, наудачу, с трудом пробираясь между деревьями. Двое из них были изранены и едва держались на лошади. Усталые кони чуть передвигали ноги. Поднявшись на кургане, один из казаков завидел вдали воду.

– Ура, братцы! Мы спасены! – закричал он громко. – Река, река!

Казаки перекрестились.

– Река доведет нас непременно до какого-нибудь села, – сказал один из казаков, – а как солнце еще высоко, то, может быть, мы попадем на ночлег в живое место.

– А если село занято шведами или изменниками запорожцами? – возразил другой казак.

– Ну так мы поедем в другое село, – примолвил первый казак. – Важное дело в том, чтоб попасть на дорогу к жилым местам и выбиться из этого проклятого леса, а ведь река – та же дорога. Это, верно, Сула, потому что как мы бросились в лес, то Ромны оставались у нас направо, а мы ехали все прямо.

– Дай-то Бог, чтоб это была Сула!

Это было в начале весны 1709 года. Вода в реке поднялась высоко и ускоряла ее течение. Нельзя было помышлять о переправе, а потому казаки, утолив жажду, отдохнув и напоив коней, поехали вдоль берега, по течению реки. Солнце уже начинало садиться, но казаки не нашли еще ни дороги, ни даже стези. Они уже намеревались провесть ночь в лесу, как вдруг, вдали на берегу реки, показался дым. С радостию поспешили казаки в то место.

Выбравшись на поляну, они увидели, что дым выходил из землянки, вырытой на скате крутого берега. Казаки подъехали к землянке и стали громко звать хозяина. Вышли два человека. Один из них был старец в ветхой монашеской рясе, с четками в руке, в черной скуфье, подбитой лисьим мехом; другой в цвете лет, но бледный, исхудалый, с черною бородою, в изношенной казацкой одежде. Начальник прибывших казаков пристально всматривался в младшего отшельника и вдруг, бросив поводья, сплеснул руками и громко воскликнул:

– Так! я не ошибаюсь! Это Богдан! Это наш Огневик!.. Отшельник поднял глаза, потом опустил голову на грудь, как будто припоминая что-нибудь, и наконец протянув руку к начальнику казаков, сказал:

– Здравствуй, Москаленко! Я не думал увидеться с тобою в здешней жизни. Какими судьбами занесло тебя в эту пустыню?

– Я тебе расскажу это после, – отвечал Москаленко, соскочив с лошади и бросившись обнимать Огневика. – Слава Богу, что я нашел тебя! – примолвил Москаленко. – У меня есть для тебя добрые вести!

– Я не жду и не надеюсь добрых вестей в здешнем мире, – отвечал Огневик. – Я умер для света!..

– Пустое, брат! – возразил Москаленко. – Ты волен отказаться от света во всякую пору, но не можешь отказаться от отечества, когда оно в опасности, когда чужеплеменник раздирает и язвит его железом и пламенем, когда угрожает ему рабством… Огневик! Отечество – вот первая святыня, драгоценнее души и жизни, а наша святая Русь теперь в опасности, наша Русь призывает сынов своих к оружию… Нет, Богдан! Бог и царь, вера и закон повелевают тебе возвратиться под знамена нашего прежнего военачальника, нашего батьки, старика Палея…

– Как! Палей жив, Палей возвращен!.. Слава Богу! Теперь я умру спокойно!.. – воскликнул Огневик.