Мажор

Одарюк: Где я могу найти Соломона Марковича?

Общее смущение. Григорьев почти повалился на шкаф.

Дмитриевский привстал за столом, Воргунов в кресле круто повернулся.

Дмитриевский: Соломона Марковича?

Одарюк: Да. Я привез лагери.

Дмитриевский: А вы кто такой?

Одарюк: Коммунар. Одарюк.

Занавес

Акт второй

Вестибюль главного здания коммуны. С правой стороны марш широкой лестницы ведет наверх. Вверху площадка во всю ширину сцены. В обе стороны отходят коридоры верхнего этажа. В задней стене два окна.

Левая часть сцены занята вешалкой, отделенной от передней части сцены массивным барьером. Передняя половина сцены представляет широкую, светлую, освещенную верхним окном площадку. Справа дверь в столовую. Это показано надписью на дверях. Слева две-три ступеньки к выходу во двор и широкие зеркальные двери, по бокам которых два больших зеркальных окна. При входе на лестницу телефон.

Вестибюль в полном беспорядке: валяются рогожки, окрашенные масляной краской, панели сейчас забрызганы известью, на всем следы только что законченной штукатурки, ведра, щетки, штукатурные козлы. Наружные двери распахнуты.

Блюм(пробегает из столовой наружу): Ах, боже мой, что делается!

На верхней площадке появляются Торская и Вальченко.

Торская: Как же так? Который сейчас?

Вальченко: Чего?

Торская: Который час?

Вальченко: Четверть одиннадцатого.

Торская: Ну, что это такое? Говорили, поезд придет в четыре часа, а сейчас говорят: уже на вокзале.

Вальченко

: Чего вы так волнуетесь, Надежда Николаевна?

Торская: Да кто это сказал?

Вальченко: Что?

Торская: Кто это выдумал, что они уже приехали?

Вальченко: Право, не знаю, кажется, по телефону сказали.

Торская: Ах, какой вы: «кажется». Берите трубку.

Вальченко: Зачем?

Торская: Да что с вами, Иван Семенович?

Вальченко: Со мной, собственно говоря, ничего. Я хотел поговорить с вами, Надежда Николаевна.

Торская: Поговорите сначала с Западным вокзалом.

Вальченко(быстро спускается с лестницы. У телефона): Западный вокзал. Да. Дежурного. Товарищ дежурный? Скажите пожалуйста, правда ли говорят, прибыл поезд с коммунарами? Да? Прибыл? Спасибо. (Повесил трубку).

Торская: Ну что вы сделали? Что вы сделали?

Вальченко

: Как что сделал? Узнал: прибыли.

Торская: Надо же узнать, где они? Выехали или вышли с вокзала?

Вальченко(снимает трубку): Западный вокзал. Дежурного. Товарищ дежурный, простите пожалуйста, это из коммуны имени Фрунзе. Где сейчас коммунары? (К Торской). Спросить — выехали? А на чем они могут выехать?

Торская: Ах ты, Господи, на чем? На трамвае, на автобусах.

Вальченко (в телефон): Вышли? На чем вышли? На трамвае или автобусе? Пешком? С музыкой? Ага, спасибо. (Повесил трубку).

Торская: Боже мой, какой ужасный человек! Не спросили, когда вышли?

Вальченко: Вышли пешком, с музыкой. Наверное, недавно.

Торская: «Наверное» — ну что это такое?

Вальченко: Надежда Николаевна! Я хотел у вас спросить у вас об одной вещи… Вы только не сердитесь.

Со двора вошел Воргунов.

Торская: Петр Петрович, вы знаете, коммунары приехали.

Воргунов: Вы знаете, что сверлильные поставили черт знает где?

Торская: Мне сейчас не до ваших сверлильных.

Воргунов: А мне не до ваших нежностей.

Торская: Всего хорошего. (Реверанс, направляется к выходу.)

Воргунов: Оревуар. (Реверанс.) Вы куда, Иван Семенович? Постойте, об этом вы еще успеете.

Вальченко: О чем?

Воргунов: А вот об одной вещи. Скажите, где Григорьев?

Вальченко: В конструкторской нет.

Воргунов: Это совершенно невозможное животное. Сверлильные вчера сволок на фундамент для шлифовальных. А у вас что делается?

Вальченко: А что?