Мажор

При виде всех богатств, внезапно свалившихся на голову, мне впервые захотелось если не превзойти, то хотя бы догнать родителя в его навыках, как профессиональных, так и просто знаниях жизни. И страстно пожелалось, чтобы спустя много лет у каждого при звуке фамилии «Романов» первым делом вспоминалась не правящая династия, а семья ученых-артефакторов. Рвущуюся из груди силу слова удалось сдержать неимоверным трудом, но то ощущение смеси восторга, вины и беспомощности запомнилось на долгие годы вперед. И, пожалуй, это был тот миг, когда у меня появилась цель в жизни. Отец, ты еще сможешь мною гордиться!

Размышления о недавнем прошлом лениво тянулись под перестук колесных пар и мирное сопение Машки, пристроившейся на плече. Никакого интима — продуваемый из всех щелей ветрами и все равно невыносимо воняющий вагон скотовозки на корню срубал любую возможную романтику. Просто так было теплее и спокойнее, и мне, и моей подопечной. А товарняк, набирая ход, резво уносил нас из недолюбленной мною Казани. Когда-нибудь я обязательно вернусь в город своего рождения, чтобы найти в нем те черты, за которые его полюбил мой отец, проведший здесь как минимум десять лет своей жизни, сначала учась, а потом преподавая в местном знаменитом университете, город, где началось его восхождение к самым вершинам, но пока лишь чувствовал, как с каждым отстуканным километром в районе солнечного сплетения расправляется туго скрученная пружина нервного ожидания. Даже суточной давности события теряли яркость, оставаясь позади.

Покинуть город удалось просто: сначала по подземному лазу, имеющему три выхода: один прямиком в колодец, ведущий в какую-то подземную речку или ручей, еще один был обвален, но судя по направлению шел куда-то в районы складов, и третий, найденный и обследованный мной, вел в заброшенную сарайку на окраине пустыря. Последний ход был укреплен и явно интенсивно использовался. Возможно в нем, а не в скупке краденого, таился секрет благосостояния дяди Жоры, но теперь уже не спросишь.

От сарайки мы темными подворотнями пробежались до задворок вокзала, сделав одну-единственную остановку у домика Мирзоевых, а у забора нас уже ждали. Я до последнего сомневался, обращаясь к Равилю, но он так искренне обрадовался встрече! Так радовался, что я жив! Не его вина, что из всех предупреждений и угроз, предъявленных мне, он один сделал правильные выводы. Рискуя многим, мой бывший товарищ по ночлежке и артели встретил нас у выломанной в ограждении хозяйственной части вокзала доски и провел к готовому к отправке товарному поезду. Ссылаясь на несуществующую вину, он долго отказывался от денег, пока я с силой не сунул их ему в карман.

— Спасибо, Равиль, не забуду. И ты нас не видел.

— Да как не видел? — не понял намека паренек.

— Равиль, в городе сейчас передел власти. Мурза утром погиб, всем заправляет Хак. Я с ним не в ссоре, но он или кто другой может обо мне спросить. Для тебя будет лучше, если ты никого не видел.

— А Гоза знает? Ты пойми, если Мурзы нет, то Гозе надо знать!

— Я понятия не имею, знает Гоза или нет. Считаешь нужным — предупреди его, информация абсолютно точная. Но меня не упоминай, наплети что-нибудь. Если тебе это как-то поможет, то я только за.

— Спасибо Петр, да пребудет с тобой Аллах!

— Спасибо, Равиль. Пусть Аллах будет к тебе благосклонен! — от меня не убудет, а парню приятно. Деньги — деньгами, а уважение всем требуется.

Машка, наверное, всучена мне в наказание за прошлую безбедную жизнь — к утру она простыла, вынуждая сойти с поезда намного раньше запланированной остановки. Не знаю, как могла обычная простуда привязаться к девушке с уже сформированной «вуалью», думаю, это больше нервное дало о себе знать: не каждому дано бесследно пережить резкий переход от тихой жизни в пансионе для благородных девиц до грязной и подлой борьбы за наследство. Кому-то покажется, что я сгущаю краски, но на их скепсис у меня есть ответ — еще в марте меня чуть не забили до смерти всего лишь за место грузчика в артели. Машке второй раз в жизни крупно повезло встретить меня на пути в трудный момент, и если два года назад мне удалось откупиться всего лишь деньгами, получив взамен неубиваемую куртку и джинсы, до сих пор, кстати, служившие мне верой и правдой, куртку украли вместе с остальными вещами и ей давно радуется кто-то другой. То сейчас мне пришлось встрять всерьез, одних только попыток пробраться в наше жилище за неделю я насчитал около десятка и это при объявленном покровительстве Мурзы, выразившемся в подарке пиал, за которые я отплатил в итоге черной неблагодарностью! Да и Христ предпочитала вдвое переплачивать за такси, чтобы только не водить подопечную пешком по нашему району, и еще жаловалась мне как-то вечером, что даже в центре ее почти достали! Поэтому за свою помощь я собирался стребовать если не равноценную услугу, то близкую к ней.