Мажор. Возврата быть не может

На душе почему-то стало спокойнее. Игорь набирал воду в ладони и плескал себе на лицо над раковиной. «Сроднился я с ними, что ли, – думал он. – Даня опять ревнует, Вика не знает, как к моему возвращению отнестись. Даже Пряников не знает, как к этому отнестись, поэтому и взял тайм-аут и отправил умыться». Вода остужала разгоряченное лицо и сознание. Теперь мысль, что покушение было не только на адвоката его отца Федора Сергеевича, но и на него самого, стала восприниматься иначе – как призыв к схватке. Ладно, разберемся. И за Федора Сергеевича с вами тоже придется поквитаться. Ваш счет растет, господа.

Пряников вошел в туалет и встал за спиной Соколовского.

– Мне звонили из управления, – раздался глухой голос подполковника. – Сказали, дела о покушении больше нет.

– Круто, – согласился Игорь, стряхивая воду с рук.

– Мне приказали тебя восстановить, – как-то нехотя сказал Пряников и тут же добавил, как будто спохватился: – Нет, я рад, конечно, но… ясно же, что дело нечисто. Ты уверен, что хочешь дальше служить? Оно тебе надо? А мне? Одни хлопоты с тобой.

– Обещаю, Андрей Васильевич, больше не стрелять в бизнесменов, – пряча улыбку, сделал честные глаза Соколовский.

Подполковник достал из кармана удостоверение и протянул:

– Держи, лейтенант Соколовский!

Первым в коридоре Соколовского сгреб в охапку Жека. Но, увидев взгляд Дани, Аверьянов смутился и отпустил Игоря. Вика была с ним холодна, Даня не видел в упор. «Что же, я снова им чужой? – подумал Игорь, провожая глазами коллег. – Вот я и на работе».

– Какой, к черту, палец, ты че, кино пересмотрел? – Соколовский повернул голову на голос и увидел, как помощник дежурного выставляет за дверь пацаненка лет десяти. – Иди отсюда. Говорю же, от детей заявления мы не принимаем.

– Но это правда! – пытался докричаться мальчишка в дверную щель.

– Тогда пусть отец придет и сам напишет, – отрезал помощник и захлопнул дверь, проворчав: – Юморист!

Соколовский посмотрел на помощника дежурного и решительно двинулся к выходу. Мальчишку он догнал уже метрах в двадцати от отдела.

– Эй! – Игорь взял пацана за плечо и развернул лицом к себе. – Парень, что случилось?

У мальчика было очень солидное серьезное лицо, и он усердно размазывал по щекам слезы.

– Ничего. А вам какое дело?

– Читать уже умеешь? – Игорь достал новенькое удостоверение и раскрыл его.

– Умею. Лейтенант Игорь Соколовский, – прочитал мальчик и шмыгнул носом. – Только толку? Отец все равно не придет, а меня ваши слушать не хотят.

– Я слушаю. – Игорь подвел мальчишку к лавке и усадил на нее. – Тебя как зовут?

– Ярослав, – ответил тот и добавил с отчаянием в голосе: – Мою маму похитили. Не верите? Ее похитили! И могут убить! Они отрезали маме палец и прислали в коробке. А потом позвонили и сказали, что, если отец не соберет денег, они…

– Слушай, если ты это придумал… – покачал Игорь головой, не зная верить или нет.

– Вот у вас есть мама? – всхлипнул мальчик. – Конечно, есть. Мама у всех есть. А у меня скоро не будет! Потому что мне никто не верит!

– Я тебе верю, – уверенно ответил Соколовский и протянул, как взрослому, руку: – Игорь.

– Ярослав Терехов, – солидно ответил мальчик, пожимая руку.

– Терехов? – Игорь задумался. – Что-то знакомое. Твой отец… Это не его сеть туристических агентств «Полинезия»? Ярослав, почему в полицию пришел ты, а не он?

– Потому что он трус, – насупился мальчик.

– Ладно, где ты живешь? – Соколовский поднялся с лавки.

Самым удивительным было, что отец Ярослава не особенно удивился тому, что сын привел полицейского. Соколовский подумал, что действительно много на свете таких людей, которые радуются, если решения принимают за них. Удобная позиция. А может, тут причина в другом? Может, не стоит сразу делать такие выводы?

Игорь сидел на большой опрятной кухне и, покручивая на пальце брелок с ключами, ждал, когда Терехов-старший начнет отвечать.

– Говорю вам, сын ошибся, – уже во второй раз ответил мужчина, стоя спиной к полицейскому и старательно, слишком старательно намывая посуду в раковине. Соколовский хорошо видел, что у правой ноги за дверкой мебельного кухонного гарнитура находилась посудомоечная машина.

– И где тогда ваша жена? – спросил он Терехова.

– Она… отдыхает. И почему вы меня допрашиваете?!

– Потому, – веско сказал Соколовский, – что вы всю жизнь будете мучить себя одним-единственным вопросом: почему я никому ничего не сказал?!

– Папа, скажи ему! – не выдержал мальчик и тихо заплакал.

Отец выключил воду и, вытирая полотенцем руки, посмотрел на сына. Что-то в лице мужчины изменилось, он опустил глаза и сел напротив Соколовского за кухонный стол.

– Да поймите… Они запретили звонить в полицию! Сказали, у них там свой человек.

После паузы он добавил уже более решительно:

– Я уже собрал деньги.

– Много они запросили?

– Миллион. Миллион фунтов, но у меня его нет. Кризис. Отдыхать перестали. Я им сказал, что смогу найти максимум двести тысяч, они согласились.

– Да? – удивился Соколовский. – Вот так сразу, с миллиона на двести тысяч? Интересно. А что еще сказали? Себя называли как-то?