Мчс для разбитых сердец (СИ)

Сейчас остро пожалела, что не вышла за него сразу, без пышных торжеств и никому не нужного платья. Была бы его женой не смог бы прогнать, а теперь, что мне делать теперь?

Чужой запах ворвался в сознание отрезвляя. Отшатнулась. От падения меня удержали чужие руки. И тут же в мои вложили бутылку с водой.

— Пей, — Женя говорил строго, но у меня и мысли не было ослушаться. После истерики хотелось пить, умыться и заснуть, чтобы проснуться, когда все опять будет хорошо.

— Спасибо. Прости за истерику, я тебе рубашку намочила, — хорошо, что не красилась, а то испачкала бы так, что не отстирается.

— Что случилось?

— Тим меня прогнал, сказал, что свадьбы не будет. А он мне любой нужен, понимаешь?

— Понимаю, — светло улыбнулся, отчего не сердце стало чуточку светлее. — Но и ты его пойми. Дай ему время успокоиться и принять ситуацию. Я уверен, что сейчас в нем говорят эмоции. Позже все наладится.

— Спасибо.

— Рад помочь, если что мой номер у тебя есть. Правда, звони не стесняйся, — на минуту отвлекся на пришедший вызов. — Я для тебя такси вызвал. Пойдем провожу и может успею Тимку проведать.

— Прости, со мной одни проблемы.

— Да все в порядке.

Как добралась до дома не помню. Кот. Кровать. Темнота.

Глава 11

Тимофей

— Сынок, ты не прав, — родители узнали, что я прогнал Тасю, и теперь мама пыталась наставить меня на путь истинный.

Может запретить ко мне всех пускать? Почему-то все решили, что я должен бороться, должен быть сильным, должен… И никто не спросил, чего хочу я. Никто не спросил, что я чувствую в данный момент. Никто ни поинтересовался мной, как личностью.

Ты должен. Да никому я ничего не должен!

Я хочу тишины и покоя. Не хочу слышать о своих обязанностях и недостойном поведении. Можно подумать, что раз я мужчина, то не могу чувствовать боль и отчаянье. Не имею право на слабость и трусость. Но ведь я пока еще живой. И да, одиночество мне быстрей поможет, чем постоянное кудахтанье надо мной.

Взывают к силе и тут же забирают последние крохи своими причитаниями. Но я точно знаю, что сила — это не лицо кирпичом и отсутствие эмоций. Сила — это позволить их себе. Мужчины не плачут, ага, жаль, что у нас не спросили. Но зачем у нас спрашивать, когда мы должны, верно? Но кому я должен?

Тася… огромные глаза полные боли и слез. Прощай, моя девочка. Ты должна быть счастливой несмотря ни на что. Ты достойна лучшего.

— Сынок, мы все хотим тебе помочь, — мои бедные родители, они постарели лет на десять за эти два дня.

— Я знаю, мама.

— И Тася. Зачем ты ее прогнал? Она хорошая девочка, и за тебя переживает.

— Вот потому что она замечательная я ее и прогнал.

— Сынок…

— Тимофей Иванович, к вам там девушка пришла, Таисия, — новенькая медсестра еще не знала о вчерашнем, либо сделала вид.

— Ее запомнить и ко мне не впускать! — девчонку как ветром сдуло от моего рыка. Это невозможно, я как зверь в клетке ничего не могу и это убивает. В один момент лишиться всего. Да лучше бы я умер, чем так. И Тася… Нет, моя хорошая, тебе здесь делать нечего. Твоя жизнь должна идти другой дорогой.

— Сыночек, но тебе же плохо без нее, как и ей без тебя. На девочке лица нет. Зачем же так? Любящая женщина рядом в трудную минуту половину боли забирает.

— Да у меня такое чувство будто из меня выдавливают сок, мама! Я дышу с трудом! А вы мне рассказываете о великом, — мама, зажав рот рукой выбежала из палаты. Ну да, я не должен был кричать на нее.

— Прости, — виновато посмотрел на отца до этого молча стоящего за спиной мамы.

Отец смотрел прямо, без упреков и жалости. Вот, кто меня сейчас понимал, он сам прошел через подобное. Но вернуться на работу не смог. Я тогда был слишком мал чтобы помнить. Знаю из рассказов.

— Я понимаю тебя, сын. Нужно время. Ладно отдыхай, а на мать не сердись, мы все за тебя переживаем, — слегка сжал мою ладонь вышел, тихо прикрыв дверь.

Таисия

— Надежда Егоровна, — на слезы матери Тима невозможно смотреть. Обняв женщину за плечи протянула свой стакан с чаем.

— Ох, девочка, моя, — грустно улыбнулась сделала глоток невкусного чая. — Я не знаю, что делать. Когда Ванечка также после пожара с переломом был, он злился, конечно, но держался за меня, понимаешь? Мы стали как одно целое, я всегда была рядом. Я же с работы ушла чтобы помогать ему во всем. И это во время развала Союза, с маленьким сыном на руках. Но ничего дома шила ерунду всякую, правда, тогда родители наши были живы, они здорово нам помогали. Но мы были вместе, понимаешь? Ванечка не отказывался от нас с сыном. А Тимофей он другой, такое чувство, будто нас с отцом едва терпит рядом. Солнышко, как же больно на вас смотреть. Любящих и несчастных.

— Надежда Егоровна, у вас сильный сын, он привык все делать самостоятельно. Вот и сейчас хочет так же поступить. Сам со всем справиться.

— Да, он с детства стремился к независимости. Но сейчас другое.

— Другое, но он справится. Он сможет.

— Прости, Тасенька, вместо того чтобы тебя утешить, утешаюсь в твоих объятьях, — отставила стаканчик с чаем и обняла меня крепко-крепко, словно боялась потерять. — Все у вас наладится, я в этом уверена.