Меч Эроса

Родоклее померещилось, что прозвучало имя Алкивиада. Если это в самом деле был он, значит, Идомена его ранила? Экая же неблагодарная девка, ведь Алкивиад некогда спас ее от Бакчоса и Фирио!

Впрочем, какое дело Родоклее до Идомены и Алкивиада, а также до Атамуса?! Сейчас надо заботиться только о себе, ибо никто о ней больше не позаботится!

– Камнями ее! Камнями гнусную сводню! Бей поганую жабу! Ха-аха-ха! Как резво скачет! Да уж… так разогналась, что и верхом не нагонишь! Гони! Гони ее! Бей!

Родоклея металась по закоулкам Диомейского предместья. Слезы жгли ей глаза, но плакать было некогда: надо было спасаться!

Ох, напасть! Ох, беда! Матушка-Гера, превеликая супруга Зевса, спаси Родоклею, вспомни, скольких супружеских уз она сковала, скольким девушкам нашла мужей, а мужчинам – жен! И ты, госпожа златосветная Афродита, сладчайшая и распутная, помоги Родоклее… ты сама изменяла Гефесту, так вспомни, сколько супружеских сетей разорвала Родоклея, скольким женам нашла она любовников, и скольким мужам – любовниц. Сводня верно служила ложу страсти, брачной или продажной… да мыслимо ли теперь ей быть убитой кучкой распутников, многим из которых она сама приводила шлюх?!

Парик – новый дорогой парик! – свалился с головы Родоклеи, но подобрать его было невозможно – как раз и попадешься в руки преследователям! Надо бежать, но нет больше сил… нет больше сил!

Ноги подгибались… камень просвистел мимо уха, и Родоклея отчетливо поняла, что следующий попадет в ее голову и зашибет насмерть. Она рухнула на землю и поползла, всхлипывая и задыхаясь, как вдруг чьи-то сильные руки вцепились в нее и потащили куда-то.

Родоклея взвизгнула, забилась из последних сил, однако кто-то прошипел над ее ухом:

– Молчи, глупая жаба, не квакай, если жить хочешь!

Голос показался знакомым. Однако у Родоклеи не было ни сил, ни времени узнавать его обладателя. Она послушно заползла вслед за своим спасителем в придорожную канаву за чахлой оливой и затаилась там, глуша ладонью тяжелое дыханье.

Погоня – свистящая, орущая, хохочущая, безжалостная, готова растерзать ее в клочки, машущая ее париком, словно отрубленной головой врага! – пронеслась мимо, и лишь только затих топот последнего преследователя, спаситель Родоклеи поднял голову и придвинув свое лицо к вспотевшему лицу перепуганной сводни:

– Узнаешь, старая ведьма?

Смахивая капли пота, которые так и катились по лицу, Родоклея всмотрелась в грубо вырубленное лицо с тяжелыми чертами и узкими глазами.

Нет, не узнает она этого мужчину! Вроде, видела когда-то, но не вспомнит, кто он…

– Прости, не могу вспомнить твое уважаемое имя, – пролепетала сводня. – Однако призываю на тебя, господин, благосло…

– Господин! – презрительно повторил спаситель. – Протри глаза, Родоклея! Неужто не узнаешь меня? Не узнаешь Фирио?!

Родоклея так и обмерла.

Фирио! Надсмотрщица из пирейского притона Бакчоса! Это у нее Алкивиад вырвал из-под носа Идомену! Но девчонка ему была совершенно ни к чему, поэтому проворной Родоклее и удалось утащить этот лакомый кусочек, увезти из Пирея и продать его Атамусу. Потом до нее доходили слухи, что якобы Фирио, примчавшись с деньгами и не найдя на месте вожделенной девчонки, так огрела Бакчоса своим могучим кулаком, что сломала ему хребет. Бывший содержатель притона больше шагу не мог ступить без посторонней помощи и вскоре умер. А Фирио спаслась от стражников архонта бегством – и с тех пор о ней никто ничего не знал.

Родоклея ни на миг не пожалела Бакчоса, который не раз мешал ей в промысле, мертвой хваткой держа своих девок и не давая сводне нафти им покровителей, и была просто счастлива, что исчезла злобная и беспощадная Фирио. Втихомолку лелеяла надежду, что бывшая надсмотрщица уже где-нибудь умерла, сгинула навеки и теперь странствует по темным полям и скалам Аида. И вот – перед ней Фирио! Откуда она только взялась?! Может быть, выползла из какой-нибудь трещины, через которые разные чудовища, порожденные Аидом и служащие ему, проникают в мир людей и терзают их кошмарами, а то и уволакивают живьем в подземное царство мертвых, чтобы свести с ними счеты за все, чем обидели при жизни?

И, главное, Родоклея ее только что вспоминала. А ведь не зря умные люди уверяют, что нельзя вспоминать своих умерших врагов, ибо они могу отозваться…

Вот Фирио и отозвалась!

Однако на выходца из мира теней она не слишком похожа… Все такая же мощная, плотная, крепкая, и руки ее сжимают Родоклею отнюдь не с потусторонней силой!

Похоже на то, что Родоклее пришел конец… Наверняка Фирио узнала, что это именно не в меру проворная сводня помогла Идомене исчезнуть из Пирея – и добралась в Афины, чтобы отомстить. Выследила ее – и…

Но тогда почему она спасла Родоклею от преследователей? Ага, понятно: хочет ее самолично прикончить. Сейчас эти огромные ручищи, которыми Фирио перешибла хребет Бакчоса, стиснуть горло – и придет конец всем проделкам хитрой и удачливой сводни!

– Не убивай меня! – взмолилась Родоклея. – Не убивай! Я дам тебе денег! Много денег!

– Деньги – это хорошо, – довольным голосом сказала Фирио. – А где они?