Меч и лира

Но, несмотря на все сходство, связь между волшебной сказкой и «Беовульфом» нельзя преувеличивать; тем более нет оснований считать сказочный эпос непосредственным источником поэмы: вероятнее, как и считается ныне, и мифологический, и героический, и сказочный эпос (зарождавшиеся на разных этапах развития общественного сознания) взаимодействовали и имели частично общий сюжетный фонд. Однако трактовка одних и тех же сюжетов в различных видах эпоса была принципиально иной. Так, в «Беовульфе» со сказкой сопоставимы фабула и отдельные эпизоды, их детали; различие же коренится в первую очередь в объекте интересов рассказчика и слушателей. В сказочном эпосе все внимание сосредоточено на индивидуальной судьбе героя. Поэтому одинаковый интерес представляют все эпизоды его приключений. Итогом его выезда и последующих событий является устройство семьи (обычное завершение сказки — свадьба героя со спасенной им девушкой)21. Для героического эпоса характерен интерес к судьбам коллектива, к которому принадлежит герой. Подвиги, совершаемые им, направлены на защиту и освобождение племени, страны, государства. Патриотическая направленность в германском эпосе в целом выражена слабее, чем в эпосе других народов, но «Беовульф», безусловно, в этом отношении отражает скорее общие эпические, чем специфические германские, тенденции. Не случайно в нем, как и в других памятниках западноевропейского эпоса, отсутствует тема сватовства (как и в «Песни о Роланде», «Песни о Сиде» и др.), а на первый план выступает тема борьбы с врагами всего племени22.

Различны и принципы отражения действительности в сказочном и в героическом эпосе. В сказке она предстает в максимально обобщенном, деконкретизированном виде. Действие сказки не введено в хронологические рамки, относится к неопределенному «сказочному» времени. Не приурочено оно и к определенному месту: события происходят в «тридевятом царстве», в подземном, подводном или ином фантастическом мире. Для героического эпоса, напротив, характерны максимальная конкретизация действия, правдоподобие деталей, создание условно-исторического фона, на котором развертывается действие23. Черты, отличающие поэму от сказок со сходными сюжетами, по сути обусловлены поэтическим мировосприятием создателей поэмы. Наиболее полно и ярко оно воплотилось в поэтическом мире поэмы, мире, где живут и действуют герои и чудовища, мире, одновременно далеком и близком для певца и его слушателей.

…Певец тронул струны арфы и начал рассказ о прославленных героях прошлого. Умолк шум в палате, с пристальным вниманием следят дружинники и их король за событиями жизни славного короля Хродгара, за строительством островерхого Хеорота, восхищаются щедростью, мудростью, благородством короля данов. Таким, собственно, ему и надлежит быть — ведь он потомок славного рода воинов и правителей. Не менее знамениты своими достоинствами и отец его, и дед, не говоря уже об основателе династии — Скильде Скевинге, память о котором прожила века и будет жить вечно. И согласны они с заключением певца: да, это был добрый конунг! Сочувствуют они и его беде: ведь со всяким может случиться несчастье, и кто может одолеть такое чудовище, как Грендель! Есть ли, нет ли великанов на самом деле (а скорее всего они есть — просто нечасто встречаются, не то что в прошлые времена) — не это важно. Существенно то, что не всякий может спасти Хродгара: здесь нужен герой, обладающий многими выдающимися качествами. Слушатель уже знает: должен появиться не просто воин, равный своими заслугами лучшим среди сидящих здесь, в зале. Ему будет по плечу подвиг, который не сумели совершить храбрейшие из датских воинов — а они известны как бесстрашные воители, недаром их нападений страшатся жители побережья.

Так, вызывая бесчисленные поэтические, исторические, бытовые ассоциации, переплетая события прошлого и настоящего, рассказчик подготавливает появление Беовульфа — самого могучего, благородного и отважного среди витязей прошлого, и нет и не может быть ему равных в настоящем.

Рассказ ведется о знакомых вещах: и сам певец, и его слушатели — это те же воины, старые, закаленные в битвах, известные своими победами, о которых, быть может, когда-нибудь тоже сложат песни, и молодые, жаждущие проявить себя в бою, доказать, что и они достойны славы и почестей. Как и дружинники Хродгара, Хигелака или Беовульфа, сидят они в пиршественном зале, перед ними кубки с элем, на руках — запястья и кольца, подаренные королем. Так же расположились для пира и дружинники Вильгельма Завоевателя перед битвой при Гастингсе 1066 г., определившей судьбы Англии (46), на гобелене из Байо. Как Беовульф, плавали они в далекие и близкие страны, чтобы захватить богатую добычу, и не один из их сотоварищей, как Хигелак, погиб в бою. Мир, о котором повествует певец, — это их мир, знакомый во всех мелочах, узнаваемый уже по отдельным намекам. Вот певец описывает шлем Беовульфа:

…кров надежный, увитый сетью и золоченым вепрем увенчанный…

(Беовульф, 1450–1451).