Меч императора

Мидар пробежал уже половину расстояния, когда за спиной раздался топот ног и хриплое дыхание. Тварь нагоняла. Каким-то шестым чувством он ощутил момент прыжка и резко свернул. Издав разочарованный вой, зверь проскочил мимо и буквально взрыл когтями землю, пытаясь остановиться. Мидар же снова рванул к укрытию, молясь Светлому Оррису, чтобы там действительно можно было спрятаться.

Неожиданно за спиной свирепо зарычали на несколько голосов, а затем и вовсе раздались звуки нешуточной драки. Так и подмывало узнать, что за новая напасть свалилась Мидару на голову, однако он предпочел не рисковать. И лишь оказавшись у каменного сооружения, похожего на развалины дольмена, на краткий миг, прежде чем нырнуть под нависшую над самой землей плиту, оглянулся.

Его преследователь яростно сражался не на жизнь, а на смерть с парой матерых рыкачей. И не похоже, что твари светила победа. Во всяком случае, ее постоянно сбивали с ног и яростно полосовали когтями и клыками. Только клочья шерсти летели во все стороны. И ведь нельзя сказать, что монстр не сопротивлялся. Одному из рыкачей он распорол брюхо, другого смог подмять под себя и попробовал задавить массой, но это не помогло. Даже находясь при последнем издыхании, пара хищников продолжала сражаться и терзать ненавистного врага.

У мохнатого урода не было ни шанса.

Под камнями Мидар просидел до следующего утра, балансируя на грани сна и яви, вздрагивая от каждого шороха и стискивая рукоять ножа. Он хорошо усвоил урок, и от недавней беспечности не осталось ни следа. Не давали о себе забыть и местные падальщики, устроившие свару над телами рыкачей и неизвестной твари. Лишь к утру Кумил смог ненадолго забыться беспокойным сном, который больше выматывал, чем приносил облегчение.

Однако все плохое рано или поздно заканчивается. Тасс стоял уже высоко, когда Мидар выполз наружу и с опаской огляделся. Вокруг царили тишь да гладь. Ни тебе свирепого зверья, ни опасных порождений магии или, того хуже, легендарных отродий Пустошей. Даже падальщики разбежались, оставив от некогда грозных хищников лишь размолотые в труху кости да рваные ошметки.

Мысленно воздав хвалу Светлому Оррису, не забывшему о нем в трудную минуту, Кумил быстро похватал вещи, закинул в рот горсть сухофруктов и снова двинул на запад. Уходить от убежища было страшновато, но он упрямо стиснул зубы и прибавил шаг. В конце концов, знал на что шел, нечего теперь труса праздновать.

К полудню он успел отмахать порядочный конец. Миновал изрытый ямами курган, у подножия которого паслось небольшое стадо диких шестилапов, пересек высохший ручей и издалека полюбовался развалинами древнего храма. За тяготами пути ночные страхи начали забываться, сменившись усталостью и чувством голода. Так что как только на пути попалось разлапистое дерево, крона которого давала густую и прохладную тень, Мидар немедленно устроил привал.

Разулся, вытянул ноги, достал из мешка флягу с водой и завернутое в промасленную бумагу вяленое мясо. Последнее на вкус было как подметка, но, когда живот сводит от голода, становится не до изысков. Активно работая челюстями, Мидар прикрыл глаза и принялся вспоминать последний свой обед в уютном ресторанчике на улице Деликатесов в Гамзаре. Сначала подали мясо змеи, черной курицы и черепахи в нуксовом молоке, затем мясо ящерок с острым перцем, жареных устриц и лапшу по-ханьски. На сладкое принесли земляную грушу в карамели… Мм, вкуснотища! Живот отозвался согласным урчанием. И тем обиднее было вгрызаться в жесткие полоски вяленой шестилапины.

Отвлечься не получилось. Мало того, Мидар почувствовал смутное беспокойство, плавно перерастающее в раздражение. По коже забегали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Остро захотелось оглянуться. Лишь поймав себя на подобном желании, Кумил понял, что плохая еда не имеет к накатившим ощущениям никакого отношения.

На него кто-то смотрел. Злым, безжалостным взглядом охотника, который видел перед собой не человека, а желанную добычу. Такой взгляд бывает у бешеных зверей и кровожадных безумцев, для которых жестокие убийства давно были смыслом существования.

Стало жутко. Стараясь двигаться подчеркнуто неторопливо, Мидар достал из мешка гирьку на цепочке, продел кисть в ременную петлю и лишь затем огляделся. Против вчерашнего мехового монстра кистень вряд ли поможет, но вот против того же рыкача или того хуже — человека, вполне. При определенной удаче, разумеется.

Однако вокруг не было ни души, лишь ветер гонял волны в густой траве. И словно в насмешку, пропал давящий взгляд. Исчез так же внезапно, как и появился. Будто наваждение, дурной сон. Заставляя сомневаться в собственном чутье на опасность.

Мидар процедил ругательство и обошел вокруг дерева, изо всех сил стараясь если не увидеть, то хотя бы ощутить опасность. И снова безрезультатно. Впрочем, идеализировать свои способности следопыта и степного охотника он не собирался. Не тому его учили.