Меч Христов. Карл I Анжуйский и становление Запада

Основными центрами судостроения во владениях Карла были Неаполь, Салерно, Марсель и Ницца. Анжуйский флот состоял в основном из боевых галер того типа, что участвовали в первом крестовом походе Людовика IX^{344}. В случае большой войны Карл без стеснения реквизировал стоявшие в портах его королевства частные суда, в том числе иностранные. Правила морского боя в XIII веке были довольно примитивны: корабли противников сталкивались, сцепляясь бортами, после чего начинался ожесточенный абордажный бой, приносивший успех той или иной стороне. «Дальнобойным» оружием, отчасти заменявшим появившуюся намного позднее артиллерию, был «греческий огонь» — изобретенная византийцами горючая смесь, которую с помощью специальных сифонов пускали на корабли противника

^{345}. (В 941 году, например, именно таким образом византийский военачальник Феофан сжег ладьи киевского князя Игоря, пытавшегося прорваться в Константинополь, о чем есть запись в «Повести временных лет».) Греки долгое время держали в секрете технологию производства «греческого огня», но к середине XII века ее уже знали на Западе. Что касается флота Карла I, то он был снабжен этим оружием, что, однако, не уберегло анжуйцев от жестоких поражений от арагонского флота. Его многолетний командующий Рожер де Лауриа, о котором еще не раз пойдет речь, владел искусством маневра на море гораздо лучше адмиралов Regno, не говоря уже о французах, которые только начинали осваивать науку морской войны. Уступали флотоводцы Карла, очевидно, и грекам: в июле 1281 года одно лишь появление эскадры Палеолога, состоявшей из восьми боевых кораблей, у побережья Апулии в районе Отранто вызвало настоящую панику среди местных чиновников^{346}

.

Экономическая политика Карла I основывалась на простых принципах: «Ресурсам королевства следует дать время и возможности для процветания. Но это процветание должно быть использовано на благо короны. [Карл] хотел оставить в неприкосновенности и далее развивать механизмы, созданные Фридрихом II для пополнения казны за счет прибылей сельского хозяйства и торговли»^{347}. Короля Карла можно назвать государственным менеджером на троне: сохраняя — в соответствии с традицией, сложившейся еще при Отвилях, — значительный королевский домен, он стремился, чтобы его владения приносили максимальную прибыль. С этой целью местные чиновники получали распоряжения о строительстве оросительных каналов, разведении рыбы в прудах, закупке овец более продуктивных пород и т.д.

Здесь, однако, хозяйственная политика короля иногда вступала в противоречие с его фискальной политикой. Для крестьян было невыгодно жить на королевских землях, где они не могли спастись от всевидящего ока мытарей. Во владениях баронов и на церковных землях, а также в городах жилось вольготнее, крестьяне убегали туда, и меры королевской администрации, направленные против этого явления, судя по некоторым сохранившимся документам, не приносили особого успеха^{348}. После разгрома восстаний в Лючере и Аугусте, когда в разоренных окрестностях этих городов просто не осталось рабочих рук, Карл даже попытался организовать переселение туда крестьян-колонистов из Прованса; подробности о том, во что вылилось это начинание, до нас не дошли.

Важным экономическим инструментом были различные монопольные права и привилегии. Так, с 1278 года Карл I ввел в королевстве монополию короны на торговлю солью. Королевские агенты скупали всю продукцию у владельцев соляных приисков и затем продавали ее со значительной прибылью. Поскольку в Regno имелись залежи полезных ископаемых (там добывались свинцовая руда, золото, серебро и бронза), король предоставлял права на добычу этих природных богатств тем или иным концессионерам, исходя из собственных интересов. Подобным образом он поступал и с другими видами хозяйственной деятельности — правом рубки леса, рыбной ловли и т.д. Так, в 1272 году в Мессине была введена монополия местных производителей на винную торговлю^{349}

. Однако в целом итальянские владения Карла Анжуйского были не так уж богаты, учитывая задолженность короля: сельскохозяйственные земли королевского домена, леса и добыча ископаемых были источником лишь примерно 10% доходов казны^{350}.