Меч королей

– На весла! – обратился Финан к сидящим на банках. – Гребите!

Летняя дымка редела. Я видел, как далекие паруса надуваются пузом под порывами ветра и приближаются к Эгилу, который использовал всего по три гребца с каждого борта. Выставить больше весел означало выдать, что это не «купец», а корабль-змей, полный воинов. Какое-то время меня подмывало последовать его примеру, потом решил, что четыре далеких чужака едва ли испугаются одинокого боевого корабля. Численный перевес был на их стороне, и я не сомневался, что, если этих людей послали убить меня, они не откажутся воспользоваться предоставившейся возможностью.

Как раз на возможность я и собирался им намекнуть.

Вот только клюнут ли они на наживку? Чужаки догоняли «Банамадр», несомые свежим ветром, и я, решив открыться, велел моим людям снова поднять большой парус. Зрелище волчьей головы наверняка наведет врагов на размышления, но они, скорее всего, сочтут, что в предстоящей схватке, пусть даже против Утредэрва, победа будет за ними.

Поднимающийся парус захлопал, заполоскал, потом наполнился ветром, и «Сперхафок» накренился, набирая скорость. Весла втянули, гребцы натягивали кольчуги, разбирали щиты и оружие.

– Отдохните, пока есть время! – обратился я к ним.

Море уже покрылось белыми полосами, гребни волн закручивались в пенные барашки. «Сперхафок» зарывался носом, обдавая палубу брызгами, потом поднимался и врезался в новый вал. Рулевое весло становилось все более непослушным, требовало всей моей силы, чтобы тянуть или толкать его, и дрожало от напряжения. Я продолжал идти на юг, навстречу четырем кораблям, бросая им вызов; Эгил последовал моему примеру. Двое против четверых.

– Думаешь, это корабли Этельхельма? – спросил Финан.

– Чьи еще?

– Едва ли он на одном из них, – буркнул ирландец.

В ответ я рассмеялся:

– Ему и дома в Вилтунскире неплохо. Эти ублюдки – наемники.

Ублюдки выстроились теперь в линию, поперек нашего курса. Три корабля на вид величиной со «Сперхафок», четвертый, самый дальний к востоку, был не больше «Банамадра». Корабль этот, заметив наш поворот к югу, медлил, как бы не спеша в битву. Мы находились далеко, но мне показалось, что на нем очень мало людей.

В отличие от трех больших собратьев, державших курс прямо на нас.

– Народу там хватает, – хладнокровно заметил Финан.

– Встреченный Эгилом шотландец утверждал, что на остановивших его кораблях было человек по сорок.

– На мой взгляд, их там больше.

– Скоро выясним.

– И еще у них лучники.

– Вот как?

– Я их вижу.

– У нас есть щиты, – напомнил я. – Лучникам же нужен устойчивый корабль, а не лодка, прыгающая на волнах, как необъезженный жеребец.

Мой слуга Рорик подал мне шлем. Не дорогой, с серебряным волком на гребне, а повседневный, принадлежавший моему отцу и всегда хранившийся на борту «Сперхафока». Металлические его нащечники проржавели, их пришлось заменить сделанными из вываренной кожи. Я нахлобучил шлем, и Рорик подвязал нащечники так, чтобы враг мог видеть только мои глаза.

У трех кораблей герба на парусах не было, но у самого западного, ближайшего к невидимому нортумбрийскому берегу, красовалась свившаяся кольцами змея, вышитая, скорее всего, шерстяными нитками, как и наша волчья голова. Большой лоскут ткани усилили канатом, образующим ромб, а на его фоне и располагалось черное тело змеи. Под штевнем судна поднимался белый бурун.

Эгил развернул «Банамадр» так, что вместо притворного и неловкого бегства в сторону гаваней нортумбрийского побережья он шел теперь на юг рядом со «Сперхафоком». Подобно мне, ярл поднял парус – когда мы поравнялись, его люди крепили шкоты. Приставив ладони ко рту, я крикнул через разделяющую нас полосу бурливого моря:

– Я нацеливаюсь на второй! – Моя рука указала на судно рядом с тем, у которого на парусе красовалась змея. Эгил кинул, давая знать, что услышал. – Но нападу на тот, что со змеей! – продолжил я. – И ты тоже.

– Я тоже! – подтвердил он. Норманн улыбался во весь рот, светлые волосы, выбиваясь из-под обода шлема, развевались на ветру.

Враги рассредоточились так, что против каждого из нас приходилось по два корабля. Если их план сработает, они зажмут нас с обоих бортов, и работа для мечей будет короткой, ожесточенной и кровавой. Я уклонился немного по ветру в сторону второго с запада судна и укрепил в них надежду на успех. При этом заметил, как два других больших корабля слегка изменили курс так, чтобы оказаться именно в том месте, где мы должны были пересечь их линию. Между ними сохранялись значительные расстояния, как минимум по четыре или пять длин корпусов судна, но промежутки эти постепенно сокращались. Меньший корабль, не такой быстроходный, как другие, тащился позади.

Корабль Эгила шел медленнее моего, потому что был короче, и начал отставать. Я приказал потравить правый шкот, придерживая «Сперхафок», и помахал Эгилу, указывая на свой правый борт, чтобы он держался с этого фланга. Норманн понял, и «Банамадр» потихоньку расположился в нужном месте. Мы намеревались вступить в бой одновременно, но не там, где рассчитывал противник.