Меч королей

Мне не хотелось об этом говорить. У Беннасио было странное выражение лица, как будто он знал, что я видел во сне.

– О чем?

– Она спросила… она спросила, где хозяин меча.

– И что ты ответил?

– У меня не было ответа.

– Хм.

Беннасио улыбнулся, но улыбка была не широкой и открытой, а загадочной, словно он знал, как я был должен ответить, и якобы мне тоже было это известно, но я не захотел напрячь мозги.

– Кто эта женщина, Беннасио?

– Не мне об этом говорить.

– Это почему?

– Она пришла в твой сон, Альфред.

Я вспомнил, как он рассказывал об ангелах, будто они существуют на самом деле, и подумал: а вдруг та Леди в Белом одна из них? Но зачем ангелу со мной разговаривать?

– Я никогда особо не верил ни в ангелов, ни в святых, ни даже в Бога, – признался я.

– Это не так уж и важно, – сказал Беннасио. – К счастью, ангелы не спрашивают у нас, существовать им или нет.

Этот субъект каждым словом и действием напоминал мне о моей незначительности. Беннасио вряд ли унижал меня нарочно. Он вышел на другой уровень задолго до нашей встречи. Не его вина, что я еще находился у самого подножия того террикона.

– Я никогда не придавал этому большого значения, – ответил я. – Наверно, одна из моих величайших проблем – это то, что я не успеваю все хорошенько обдумать. Иначе меч и сейчас лежал бы под столом мистера Сэмсона, а дядя Фаррел остался бы жив. Все были бы живы, и Мириам вместо плача занималась бы чем-то другим – вышивала, например, гобелен. Это ее работа? Наверняка она очень долго трудилась. Что стряслось с Виндимаром, Беннасио?

– Я тебе уже говорил. Он погиб под Байонной.

– Нет, я спрашиваю не где, а как?

– Ты правда хочешь это знать?

Беннасио с минуту молча смотрел на меня, а я гадал, зачем он пришел ко мне, пока я спал. Похоже, он хотел оказаться рядом, когда я проснусь.

– Ладно. Он поездом прибыл в Барселону. Мы договорились встретиться там перед нападением на Могара в Хативе. И его атаковали семеро приспешников Дракона. Он мог бежать, но предпочел драться. Виндимар был младшим в нашем Ордене. Идеалист, взбалмошный и… глупый. Он никогда не верил, что мы можем проиграть. Виндимара сгубила гордыня, Альфред. Да, он храбро сражался и одолел пятерых, но остались двое, которые изувечили его, когда он еще был жив.

Беннасио понизил голос до шепота. Он смотрел не на меня, а в какую-то точку над моей головой.

– Когда его нашли, Альфред, у него не было глаз. Они убили его и вырезали глаза.

Беннасио посмотрел на меня, взгляд был тяжелым.

– С того момента, как Сэмсон изгнал Могара из Ордена, тот два года подбирал подобных людей. Ты не так долго живешь на свете, но наверняка слышал о таких. Увы, их хватает. Это люди без совести, их сердца пожирают алчность и жажда власти, их мозг извращен. Они забыли, что такое любовь, жалость, раскаяние, честь, достоинство, милосердие. Они – падшие, это тени людей, от их человечности ничего не осталось. Могар пообещал им богатство, какое трудно вообразить простому смертному, и жажда обогащения привела их на самое дно варварства. Помни об этом, когда захочешь судить меня за то, что я сделал в Эдинбурге. Помни Хативу. Помни глаза Виндимара, а потом уж суди.

21

На следующее утро я спозаранку поплелся в кухню. Мириам приготовила маффины с черникой и эти маленькие сливочные роллы, которые тают во рту, как сахарная вата. Беннасио нигде не было видно, а Мириам вела себя так, будто я пустое место, большой такой пузырь, плавающий по ее кухне. Я бы и не остался там, но роллы были на редкость вкусными, а маффины – размером чуть ли не с мой кулак.

В конце концов я не выдержал и спросил:

– А где Беннасио?

Он ведь талдычил, что мы должны выехать на рассвете. Я задал вопрос слишком громко: во‑первых, потому, что нервничал в ее присутствии; во‑вторых, она не очень хорошо знала английский, а я, как многие в общении с иностранцами, всегда говорил громче обычного. Мириам кивнула в сторону небольшого окошка над раковиной. Из этого я сделал вывод, что Беннасио вышел из дома, а после – сразу второй: он не просто захотел подышать воздухом, он решил уехать без меня. Я выбежал из дома и с огромным облегчением увидел, что «феррари» стоит на месте.

За ночь на землю опустился густой туман, восходящее солнце придало местности красноватый оттенок, а темные стволы деревьев вокруг дома Мириам блестели от влаги. Где-то справа в лесу раздался громкий стук, и я повернулся на звук, который все усиливался. Наверно, я понял, чтó оттуда грядет, и с трудом поборол желание броситься в дом.

Беннасио мчался через лес на большом белом коне. Никаких поводьев не было, он склонился к массивной шее и двумя руками держался за недоуздок.

Он остановил коня рядом со мной. Конь раздувал черные ноздри и охлестывал себя хвостом по бокам, а Беннасио улыбался, глядя на меня сверху.

– Поедем в Канаду верхом? – спросил я.

– Разве не здорово было бы? – рассмеялся Беннасио. – Время не ждет, но я не смог отказать себе в последней прогулке.

И он протянул мне руку.

– Я боюсь лошадей, – возразил я.

– А я, слава богу, нет.