Меч почета

Во время военной подготовки Гай часто задавал себе вопрос: похожи, ли, хотя бы немного, учения в Пенкирке на настоящие боевые действия? Сходство было налицо. Ни великого побоища, ни стремительного бегства одетых в военную форму масс, ни схваток лязгающих механических чудовищ здесь не происходило; перед ним развертывался классический пример действий батальона в обороне, ведущего бой с легковооруженными и в равной степени измотанными небольшими силами противника. Ритчи-Хук мало сделал для обучения их искусству выхода из боя, однако в настоящий момент действия батальона соответствовали установленной схеме. Пока полковник Тиккеридж отдавал распоряжения, Гай спустился вниз по берегу ручья. Здесь он нашел де Саузу и его поредевший взвод. На голове у де Саузы красовалась живописная повязка; желтовато-бледное лицо под ней выглядело серьезным.

– Лишился кончика уха, проворчал он. – Совсем не больно. Но буду рад, когда этот день закончится.

– Вы начнете отходить в полночь, как я помню.

– «Отходить» – хорошее слово. Звучит так, будто старая дева отходит ко сну.

– По-моему, вы попадете в Александрию раньше меня, – продолжал Гай. – Группа Хука отходит последней, будет прикрывать посадку на суда. У меня не сложилось впечатления, что немцы горят желанием атаковать.

– Знаете, «дядюшка», что это такое, по-моему? По-моему, они хотят дать нам спокойно сесть на суда, а потом потопят нас с воздуха, когда им заблагорассудится. Куда более легкий способ разделаться с нами.

Недалеко от них разорвалась мина.

– До чего же мне-хочется засечь этот проклятый миномет! – сказал де Сауза.

В этот момент связной вызвал его на командный пункт роты. Гай пошел вместе с ним и снова присоединился к полковнику Тиккериджу.

Отход на фланге занял немного времени. Гай наблюдал, как батальон занимал оборону на новом рубеже. Все было сделано по правилам. Полковник Тиккеридж отдал распоряжения на темное время суток и изложил порядок окончательного отхода. Гай сделал пометки о времени и направлениях отхода алебардистов и новозеландцев через боевые порядки группы Хука. Затем он распрощался.

– Если случайно встретитесь с морячками, – сказал на прощание полковник Тиккеридж, – передайте им, чтобы подождали нас…

В третий раз Гай проследовал по дороге на юг. Наступила ночь. Дорога была забита множеством солдат. Остатки своего штаба он нашел на прежнем месте. Построившись в колонну, они двинулись в темноту. Идти пришлось всю ночь молчаливой составной частью бесконечной процессии шатающихся от усталости, медленно волочивших ноги людей.

Потом прошел еще один день, минула еще одна ночь.

7

– «Ночью и днем, – напевал Триммер, – только вдвоем. И под солнцем и под луной только с тобой…»

– Слушай, – строго сказал Йэн Килбэннок, – ты едешь в «Савой» на встречу с представителями американской прессы.

– «Ив тишине, и в тьме ночной мои мечты лишь о тебе», – продолжал напевать Триммер.

– Триммер!

– Я уже встречался с ними.

– Это другие. Это Скэб Данз, Вам Шлюм и Джо Маллигэн. Они большие люди, эти Скэб, Вам и Джо. Их статьи публикуются во всех американских штатах. Триммер, если ты не перестанешь заливаться, как канарейка, я предложу откомандировать тебя обратно в Исландию, в твой полк. Вам и Скэб, разумеется, – антифашисты. Джо настроен менее определенно. Он – бостонский ирландец и не очень-то интересуется нами.

– Пресса мне осточертела. Ты знаешь, как называет меня «Ежедневный сплетник»? «Демонический цирюльник»!

– Это они так назвали тебя, а не мы. Жаль, что такое название не пришло в голову мне.

– Так или иначе, я завтракаю с Вирджинией.

– Я избавлю тебя от этого.

– А меня эта встреча вовсе не обременяет.

– Предоставь это решать мне.

Йэн стал набирать номер телефона, а Триммер снова погрузился в мир грез и запел:

– «О, как во мне пылает все, и жаждет, и клокочет…»

– Вирджиния? Это Йэн. Полковник Триммер приносит свои извинения. Он не сможет сегодня позавтракать с вами, мадам.

– «Демонический цирюльник»? Мне и в голову не приходило завтракать с ним. Йэн, сделай что-нибудь, пожалуйста, как для старого друга. Внуши твоему юному герою, что меня просто тошнит от него.

– По-твоему, это будет очень любезно?

– Десятки девушек страстно желают провести с ним время. Почему он должен надоедать именно мне?

– Он говорит, что ему все время подсказывает внутренний голос: «Ты, ты, ты».

– Скажи ему, пусть убирается ко всем чертям. Ладно, Йэн?

Йэн положил трубку.

– Она говорит, чтобы ты проваливал ко всем чертям, – сообщил он.

– О-о!

– Почему ты не прекратишь приставать к Вирджинии? Ведь из этого ничего не выйдет.

– Нет, выйдет, уже выходило. Она не может относится ко мне так высокомерно. Ведь в Глазго…