Меч почета

«Отель „Морской берег“, Мэтчет.

20 сентября 1943 г.

Мой дорогой Гай!

Мне не принес радости наш разговор в твой последний приезд. Я сказал слишком много или слишком мало. Теперь я должен сказать больше.

Конечно, в 1870—1880 годах каждый добропорядочный римлянин недолюбливал Пьемонтца точно так же, как теперь добропорядочные французы ненавидят немцев. Их земля подверглась захвату. И конечно, большинство римлян, которых мы знаем, не пали духом, сохранив в душе ненависть. Но не церковь тому причиной. Господь бог никогда не становится в позу и не подчеркивает своего превосходства. Он принимает страдания и несправедливости. Он готов даровать прощение при первых признаках раскаяния.

Говоря о Латеранском договоре, подумал ли ты, сколько душ, возможно, примирилось и умерло успокоенными в результате его заключения? Сколько детей, которые могли бы жить в неведении, возможно, было воспитано в страхе божьем? Но количественные критерии здесь неприменимы. Если спасена хоть одна душа, то уже одно это является полным вознаграждением за потерю лица.

Я пишу об этом потому, что беспокоюсь о тебе и прихожу к заключению, что жить мне осталось недолго. Вчера я был у доктора, и он, как мне показалось, считает, что мои дела довольно плохи.

Как я сказал, меня беспокоит твое будущее. Мне думалось, что, поступив в армию, ты ожил. Я знаю, ты страдаешь оттого, что тебя оставили в Англии. Но приходить в уныние из-за этого не следует.

Ничего хорошего в том, что ты жил в одиночестве и за границей, нет. Думал ли ты вообще о том, что будешь делать после войны? В Бруме есть дом, который в деревне называют – совершенно неправильно – «малый дом». Во всех документах он называется просто – «меньший дом». Тебе понадобится жить где-нибудь, и я сомневаюсь, что ты захочешь возвратиться в свое кастелло, даже если оно уцелеет, что, судя по размаху и неразборчивости, с какими в Италии бомбят все подряд, мало вероятно.

Как видишь, в настоящее время я много думаю о смерти. Что ж, в моем возрасте и состоянии это вполне естественно.

Всегда твой нежно любящий

отец Дж. Краучбек».

3

Когда оперативная группа Хука отплыла на фронт, оставив Джамбо Троттера на берегу, он отказался от всех надежд на службу в действующей армии. Джамбо стал начальником транзитного лагеря № 6 Лондонского округа. Этот пост требовал добродушия, спокойствия и вряд ли чего-нибудь еще, кроме, пожалуй, влиятельных друзей. Все эти качества у Джамбо имелись в изобилии. Он больше не таил обиды на Бена Ритчи-Хука. Примирился он и с тем, что его оставили в тылу. Над Гаем нависла угроза такой же капитуляции перед сложившимися обстоятельствами.

Джамбо часто наведывался в казарменный городок алебардистов посмотреть, как там идут дела. И вот в последних числах сентября он встретил там Гая, глубоко расстроенного официальным назначением на должность офицера местной противовоздушной обороны и помощника начальника штаба.