Меч почета

Гай чувствовал себя так, будто ему преподнесли подарок в день рождения, впервые неизвестно за сколько лет. Карточка с его фамилией, выскочившая из электронного комплектатора личного состава, подобно билетику с судьбой из автомата на пляже, подобно настоящей реальной удаче – выигрышу в лотерее или тотализаторе на бегах, вызвала приятное возбуждение, какое он чувствовал разве только в первые дни службы в алебардийском корпусе или в первые минуты на земле неприятеля в Дакаре, возбуждение, похожее на чувство раскрепощения, охватившее его после передачи наследства Эпторпа Чатти Корнеру или в госпитале в Александрии, когда он нарушил свое долгое молчание. Это были памятные события в его армейской жизни. Все они произошли в первые два года войны; после них он потерял надежду на появление новых ярких событий. Теперь его надежды воскресли. Значит, и для него есть еще место где-то за пределами бесплодной рутинной службы в штабе особо опасных операций.

Со службы Гай ушел в шесть часов и, придя в транзитный лагерь, под влиянием импульса сделал то, что в последнее время делал редко: переоделся в синюю парадную форму. Затем он сел в метро, где беженцы уже расставляли свои койки на ночь, и, доехав до станции Грин-парк, пошел пешком под аркаду Ритц в направлении Сент-Джеймс-стрит и далее – в «Беллами». На каждом шагу, подпирая стены, стояли американские солдаты, крепко облапив своих шлюх. В вестибюле клуба его приветствовал американец иного сорта.

– Добрый вечер, Лут.

– Вы будете на приеме у Эверарда Спрюса?

– Не приглашен. Вообще не знаю, кто это. А вас, по-моему, ожидают у Гленобэнов.

– К ним я пойду позже. Сначала у меня обед с Ральфом Бромптоном. Но по дороге мне, пожалуй, надо заглянуть к Эверарду.

Лут возобновил свое прерванное занятие: он писал письмо за столиком, стоявшим напротив комнатки Джоуба. Гай никогда не видел раньше, чтобы этим столиком кто-нибудь пользовался.

В следующем холле Гай нашел Артура Бокс-Бендера.

– Только что ускользнул из палаты немного отдохнуть. На Восточном фронте все складывается очень недурно.

– Недурно?

– Подожди до передачи последних известий в девять часов. Кое-что услышишь. Дядюшка Джо явно обратил их в бегство. Не хотел бы я оказаться одним из его военнопленных.

По естественной ассоциации Гай спросил:

– Есть ли что-нибудь от Тони?

Лицо Бокс-Бендера помрачнело.

– Да, было на прошлой неделе. Он все еще не выбросил из головы эту дурацкую мысль стать монахом. Я уверен, он забудет о ней, как только вернется к нормальной жизни, но сейчас это все равно неприятно. Анджела, по-видимому, не очень-то против этого. Она больше беспокоится об отце.

– Я тоже.

– Она сейчас в Мэтчете. Как ты знаешь, он оставил работу в школе, и это уже хорошо. В таком возрасте ему совсем не следовало приниматься за это занятие. Ты знаешь, у него ведь тромб. Серьезное осложнение может наступить в любое время.

– Знаю. Я виделся с ним в прошлом месяце. Тогда он, как мне показалось, был здоров, но позднее он писал, что чувствует себя неважно.

– Да, ничего не поделаешь, – сказал Бокс-Бендер. – Анджела считает, что ей следует находиться там на всякий случай.

Гай прошел в бар, где обнаружил Йэна Килбэннока, беседующего с пожилым гренадером.

– …Знаете, как внимателен король, когда дело касается любой детали военного снаряжения, – говорил он. – Монарх приказал прислать ему такой кинжал. Он-то и натолкнул короля на размышления о ножевых изделиях.

– Исключительно удачная идея.

– Да, я сам в некотором роде причастен к этому делу. Привет, Гай! Как ты думаешь, кто только что выгнал меня из дому? Вирджиния!

– Как она там?

– Без гроша. Я видел ее мимоходом, но она явно на мели. Я и до этого слышал кое-какие сплетни о ее делах.

– Я угощаю, – прервал его Гай, – по случаю дня моего рождения. Два стакана вина, Парсонс.

Гай ничего не сказал об электронном комплектаторе, однако мысль о нем согревала его во время разговоров о других вещах. Когда их стаканы опустели, гренадер сказал:

– Кто-то здесь сказал, что сегодня день его рождения. Три стакана вина, Парсонс!

Когда наступила очередь Йэна заказывать, он заметил:

– Как поднялись цены! Десять шиллингов за стакан шампанского, и к тому же дрянного! Почему бы тебе не пойти к Эверарду Спрюсу и не выпить бесплатно?

– А у него будет шампанское?

– Конечно, будет. Спрюс получает крупные специальные субсидии, а сегодня он принимает двух видных иностранцев, на которых надо произвести впечатление. Иногда приятно побывать в кругу одних штатских. Ты читаешь его журнал?

– Нет.

– Я тоже. Но его высоко ценят. Сам Уинстон читает его.

– Я не верю тебе.

– Возможно, сам-то он и не читает. Но один экземпляр направляется в канцелярию кабинета, я случайно узнал об этом.

– Я едва знаком со Спрюсом. А вот Лут туда собирается.

– Значит, туда может заявиться каждый. Луту удастся поймать такси. Для американцев они всегда останавливаются.