Меч с берегов Валгаллы

– Да, вот еще что… – Сима неуверенно замолчала, – там ресторан дорогой, в простой одежде могут не пустить. – Она очень выразительно поглядела на тельняшку с оторванными рукавами, в которой щеголял Тимофей дома.

– Да ты за кого меня держишь? – насупился Тимофей. – Думаешь, Тимофей Кочетков в приличном ресторане никогда не был? Ясное дело, не в тельнике пойду, костюм надену. Есть у меня костюмчик, на свадьбу его надевал.

У Симы не повернулся язык уточнить, на которую свадьбу.

– Чего встали? – десятник Никита Ерофеев подбоченился и грозно насупил брови.

Работники у него были все как один вепсы, по старому – чудь белоглазая, люди тихие, послушные, богобоязненные и трудолюбивые, так что до этого дня с ними не было никаких неприятностей, и работа подвигалась на удивление споро. Но теперь они, вместо того чтобы работать, стояли вокруг какого-то камня и что-то озабоченно лопотали по-своему.

Никита работал на рытье большого канала, который должен был обойти вокруг всего города Санкт-Питербурха, дабы осушить его болотистые земли и отводить воду реки во время частых наводнений. Платили на этой работе хорошо, а если успеют выкопать канал к сроку, подрядчик обещал выставить большое угощение, так что Никита подгонял своих вепсов.

– Чего встали? – повторил он, спрыгнув в яму. – Работать надоть, а то сами знаете, что будет, ежели в срок не поспеете! Давно батогов не пробовали?

– Никак не серчай, господин Никита! – затянул, сняв шапку, старый степенный вепс, хорошо говоривший по-русски. – Мы могилу откопали, тут мертвый человек лежит, никак нельзя дальше копать, никак нельзя, а то мертвый человек осерчает!

– Мертвый человек? – Никита выпучил глаза. – Да плевать я хотел на этого мертвяка! Если к вечеру вон до той отметки не дойдете, будете все биты!

– Никак нельзя на мертвого человека плевать! – нудил старик. – Мертвый человек – сильно большой, великую силу имеет. Если осерчает, большая беда будет!

Никита оглядел вепсов. Они стояли вокруг него, уставившись в землю, вроде бы послушные и незлобивые, но один черт знает, что у них на уме. Стукнут по голове лопатой да и зароют здесь же, в этой яме. На словах-то они христиане, а давно ли своим богам молились? Свояк Никиты Ермолай ходил с коробом по вепсским деревням, говорил, они у себя в лесу щучьей голове молятся…

Никита шагнул вперед, чтобы посмотреть, из-за чего разгорелся весь сыр-бор. Вепсы расступились, и десятник увидел на дне ямы замшелую каменную плиту, на которой едва виднелись какие-то знаки – то ли буквы, то ли просто рисунки, высеченные на камне в давние времена и почти неразличимые.

– Где ж тут мертвый человек? Я тут только камень вижу…