Меч Тенгри (сборник)

– Где палка? Погоди, всыплю тебе сейчас по первое число! – И тут же начала жевать беззубыми дёснами один из принесённых мною бубликов. В этот момент разорвалась бечёвка, и все бублики разлетелись по полу, словно золотые монеты…

Я выключил свет и вышел наружу, оставив позади дрожащий голос старухи:

– Самигулла!..

2004

Врата

Мустафу знали как первоклассного мастера по изготовлению ворот из дерева. Под стать ему – только дядька Минап из соседней деревни Урмай. Люди верили, что врата, сделанные Мустафой, приносят счастье. Бабка Минжихан говаривала: «Если собираешься вершить большие дела, выйди в ворота, которые Мустафа поставил, и непременно будет удача».

– Уж все в деревне с новыми воротами! Все, кроме нас, – ворчала жена Мустафы. – Сапожник без сапог!

Через пару дней Мустафа отправился в Урмай, нанять дядьку Минапа.

– Ты ж и сам мастер! – удивился Минап.

– Для себя, боюсь, нехорошо выйдет, – признался Мустафа, потирая лоб.

Дней за десять Минап поставил другу отличные ворота.

Лето было в самом разгаре, жара стояла невероятная. Женщины отправились косить. Жена Мустафы тоже пошла, но так и не вернулась в тот день с луга. Сказали, что она упала возле собственной косы, кровоизлияние в мозг.

Самат не сразу понял, что матери больше нет. На похоронах он видел, как тело опускали в могилу, но не мог осознать, что это его мать, что она навсегда остаётся в земле. Как так? Ведь не далее, как позавчера, рано утром, уходя на покос, мать сказала: «Самат, присмотри за Гульфиёй, суп на печи, не забудьте вовремя пообедать!» – и ушла. А пятилетняя Гульфия беззаботно спала, раскинувшись на постели.

Самату казалось, что мать уехала и скоро вернётся. Войдёт в новые ворота и скажет: «Ах, сынок! Так гладко двор подмёл! Молодец! Совсем большой!»

И лишь утром после похорон, когда Самат увидел почерневшее от горя лицо отца, понял, что матери никогда, никогда уж с ними не будет.

Через несколько дней к ним зашёл Минап:

– Понимаю, брат, понимаю, – он обнял Мустафу. – Страшное горе.

Мужики сели за стол.

– Что ж… мёртвые лежат, а живым надо жить, – продолжил Минап. – Мне вот один казанский богатей заказал ворота. Они ж все сейчас под Казанью огромные замки отстраивают. Нашёлся один чудак – хочет ворота, чтоб как в деревне! Плевать, что дом из кирпича, а ворота пусть деревянные! У богатых свои причуды, – хохотнул Минап.

Кажется, Мустафа и не слушал – какое ему дело до каких-то там богачей, которые с жиру бесятся?

– Может, съездишь, а? Проветришься! Тоску развеешь! – предложил Минап. – И сына в помощь возьми, – Минап огромной рукой потрепал Самата. – Тьфу-тьфу-тьфу, настоящий мужик растёт!

– Ну, как скажешь… – голос Мустафы прозвучал глухо. – Съездим, поставим… Гульфию у тёщи оставлю.

Минап достал из кармана мятый клочок бумажки:

– Вот адрес. Это на подъезде в Казань. Завтра же и выезжайте. Хозяин любит, чтоб всё сразу. – Минап усмехнулся, а Самату его беззубый рот показался недобрым.

Проведя рукой по коротким волосам, Минап поднялся:

– Ну, хорошей дороги!

На следующий день отец и сын сошли на трассе возле огромной вывески «Нарат». Перешли под землёй дорогу и углубились в лес, к хоромам казанского богатея.

С почётной «мозолью» над ремнём, невысокий, коренастый хозяин осмотрел Мустафу с сыном блёклыми голубыми глазами. Будто не заметив протянутой для рукопожатия руки, богач сказал:

– Ворота должны стоять здесь! Пусть будут, что надо! Если будут, что надо – денег не пожалею! Я дней на десять лечу за границу. Будут вопросы, – он кивнул в сторону жены, – ей вон задашь. Роза Фатыховна, жена.

Из дома выбежала девочка, примерно того же возраста, что и Самат. Хотя нет, наверное, постарше: тонкое платье топорщится на груди, да и личико далеко не детское. Она бросилась к хозяину дома, обвила его шею тонкими руками:

– Папочка! Когда вернёшься?

– Позвоню… – Отодвинув от себя дочку, хозяин направился к машине.

Молодой парень, раскрыв заднюю дверь, ожидал своего шефа.

Девочка старательно махала отъезжающей машине, а после скрылась в доме, даже не взглянув на Самата с Мустафой. Они вошли в просторный двор. Тихий ветер будто причёсывал густую мягкую траву. Выложенная плиткой дорожка вела к крыльцу хозяйского дома, ещё одна – в просторы сада, и третья – самая узкая – к летнему домику, где поселили Мустафу с сыном на время работы.

Мустафа провёл ладонью по идеально ровной свежей доске и отошёл в сторону. Улыбнулся и потёр тщательно выбритый, гладкий, как доска, подбородок. Отец всегда потирал подбородок, когда был доволен. Кивком головы он подозвал сына. Самат подошёл. Оба глядели на высокие деревянные ворота.

– Хороши-и! – похвалил Самат.

Отец потрепал сына по плечу:

– Ворота! Настоящие врата!

На внушительных ступенях кованого крыльца появилась хозяйка дома, Роза Фатыховна, крашеная блондинка с зелёными, как трава, глазами. Чуть вздёрнутый носик придавал ей слегка надменный вид. Короткие шорты и блуза с глубоким декольте могли вскружить голову любому мужчине.

– Принимайте работу! Ворота готовы, – Мустафа улыбнулся шире обычного, а голос его показался Самату каким-то чужим, слишком сладким.