Меч Тенгри (сборник)

– А ты и так не сможешь жить по-человечески, – поиграл желваками Аблаев. – Сопляк! Разве ты способен убить человека? Айда, айда! – он запихнул Шамана в машину. – В изоляторе штаны сушить будешь.

Горький ком в горле Шамана словно таял, распадался на несколько ручейков, подкатывал к глазам, заволакивая их жгучей влагой. Он ткнулся лицом в воротник шубы.

– Мне бы только выйти. Всё равно убью.

Старые часы с «хромыми» стрелками жалобно начали отсчитывать свои минуты.

4

Старинный, покосившийся дом напротив отделения милиции почему-то напоминал Аблаеву приседшего на корточки старика. Дом должны были снести, жильцы уже переехали в новые квартиры. Старый дом запустел.

Аблаев снова посмотрел через окно на ветхий дом и подумал: «А ведь там, по-моему, кто-то есть. В запустевшие дома обычно забираются разные подростки, шпана, бомжи. Надо будет проверить эту лачугу – как бы кто-нибудь пожар не устроил».

– Чего задумался, как поп, у которого крест в воду упал? – поддел его сержант Мидхат. – Я уже давно чай заварил, неси стакан, почаёвничаем.

Аблаев вытер пожелтевший стакан грязной тряпкой.

– Настроения нет, дома – одни скандалы, жена проходу не даёт.

– Я вот не женат, – осклабился Мидхат. – Каждый день, стало быть, праздник у меня. Надоело, по правде говоря.

Он вздохнул:

– Скоро тридцать стукнет, а у меня ни кола ни двора. В деревне дети моих сверстников уже в школу ходят. У тебя хотя бы жена, двое детей есть.

– Хе! Попробуй поживи с ними в тесной общаговской комнате, по-другому запоёшь. Радуйся пока тому, что не женат, брат.

Аблаев отхлебнул чая, заварка которого, кажется, наполовину состояла из пыли грузинских дорог, и продолжил:

– Все скандалы происходят из-за нищеты. Жена пилит: «Когда квартиру получишь, когда?» Как я получу то, чего не дают? А ведь я здесь уже десять лет работаю. Сразу после армии… Сволочи…

– Теперь уже и не думай, чтобы получить квартиру, – сказал Мидхат. – Уйду, наверное, с этой работы. В деревне меня мама ждёт. Да и работёнка в колхозе найдётся.

Аблаев лишь махнул рукой: об уходе с работы Мидхат твердил уже пятый год.

– Мы ведь, если подумать, ничего не можем, кроме того как собирать по улицам пьяных, – зло усмехнулся он. – И потом: тут какая-никакая, а власть. Человеку, привыкшему к власти, трудно работать в другом месте. Власть – это как наркотик. Возьми государственных чиновников… Еле ходят, песок из штанов сыплется, а за кресла свои мёртвой хваткой держатся. А как выйдут, наконец, на пенсию – больше месяца, бедолаги, не живут, коньки откидывают.

– Какая же у нас власть? – разочарованно протянул Мидхат, слегка удивлённый своеобразной «философией» коллеги. – Какая власть может быть у человека, днём и ночью рыскающего по улицам, словно пёс бездомный?

– Дурак ты, – снова принялся философствовать Аблаев, считавший Мидхата простачком. – Если сумеем воспользоваться хотя бы небольшой властью, то… Эта власть возрастёт троекратно. Эх ты, дитя природы… Вот, к примеру, привозят к нам немного поддатого, хорошо одетого человека. Словом, интеллигента. И тут ты начинаешь на него рычать, наскакивать, пугать, до утра суёшь его в каталажку, а если он будет упрямиться, пинком под зад наподдашь. А? Разве может быть власть слаще такой? Вот где смысл власти, браток.

– Так они ведь нас внутри души за людей не считают… – попробовал возразить Мидхат.

Аблаев ухмыльнулся, вспоминая какое-то событие, очевидно, важное для него. Потом гордо произнёс:

– Я вот этой ногой самого Тагира Якупова под зад пинул, понял? Знаешь такого артиста?

И он торжественно поднял правую ногу в тяжёлом солдатском ботинке, демонстрируя своё превосходство над «вшивой интеллигенцией».

– Вот этой самой ногой пнул его в зад! А? Эту ногу можно в музей ставить, браток.

Когда они, случалось, задерживали хмельного Тагира Якупова, то непременно заставляли певца исполнить знаменитую татарскую песню «Олы юлны тузаны» («Пыль большой дороги»).

Аблаев, держа в руке стакан, снова подошёл к окну, взглянул на дом, предназначенный к сносу, и сказал напарнику:

– Мидхат, в этой развалюхе, что напротив, кажется, кто-то есть. Может, шантрапа какая бардачит. Надо бы проверить. Зайдём туда по пути на обед, ладно?

– Да, кто-то там есть, конечно, – подтвердил Мидхат. – Недавно встретил я старого приятеля. Ему негде жить. Вот я и подсказал ему обосноваться пока в этом доме. Когда ещё дом снесут? А парень хороший, порядок не нарушает, университет закончил, так что не беспокойся.

– Хе, – осклабился Аблаев. – Студенты… Да они даже представления не имеют, что такое порядок. Как они могут нарушать то, о чём представления не имеют? А, Мидхат?

– Пусть живёт, пока дом не снесут, – неожиданно твёрдо сказал Мидхат.

– Ну пусть живёт, – решил согласиться Аблаев. – Да я и сам устроился бы туда с семьёй в какую-нибудь большую комнату. Если дом подремонтировать, он ещё сто лет простоит. Видел, какие там высокие потолки? А на полах – дубовый паркет. Раньше умели строить, брат. Раньше богатеи такие домины отгрохивали…

– После работы я зайду туда, – сказал Мидхат, невольно облизывая губы. – Надо обмыть «новоселье» друга.