Меч в терновом венце

Кто украл мою молодость, дажеНе оставил следов у дверей.Я рассказывал Богу о краже,Я рассказывал людям о ней.Я на паперти бился о камни.Правды скоро не выскажет Бог.А людская неправда дала мнеПерекопский полон да острог.И хожу я по черному снегу,Никогда не бывав молодым,Небывалую молодость этуПо следам догоняя чужим.Увели ее ночью из домуНа семнадцатом, детском году.И по вашему стал, по седому,Глупый мальчик метаться в бреду.Были слухи — в остроге сгорела,Говорили — пошла по рукам…

Всю грядущую жизнь до пределаЗа года молодые отдам!Но безмолвен ваш мир отснявший.Кто ответит? В острожном краюСкачет выжженной степью укравшийНеневестную юность мою.

CHANSON TRISTE[7]

Маме

Жизнь ли бродяжья обидела,Вышел ли в злую пору…Если б ты, мама, увидела,Как я озяб на ветру!Знаю, что скоро измочитсяЛивнем ночным у меняСтылая кровь, но ведь хочется,Все-таки хочется дня.Много не надо. Не вынести.И все равно не вернуть.Только бы в этой пустынности

Вспомнить заветренный путь,Только б прийти незамеченнымВ бледные сумерки, мать,Сердцем, совсем искалеченным,В пальцах твоих задрожать.Только б глазами тяжелымиТихо упасть на поля.Где золотистыми пчеламиЖизнь прожужжала моя,Где тишина сероокаяМертвый баюкает дом…Если б ты знала, далекая,Как я исхлестан дождем!

"Кипят года. В тоске смертельной…"

Кипят года. В тоске смертельной,Захлебываясь на бегу,Кипят года. Твой крестик тельныйВ шкатулке крымской берегу.

Всю ночь не спал ты. Дрожь рассветаВошла в подвал, как злая гарьКостров неведомых, и где-тоЗажгли неведомый фонарь,Когда, случайный брат по смерти,Сказал ты тихо у окна:«За мной пришли. Вот здесь, в конверте,Мой крест и адрес, где жена.Отдайте ей. Боюсь, что с грязьюСмешают Господа они…» —И дал мне крест с славянской вязью,На нем — «Спаси и сохрани».Но не спасла, не сохранилаТебя рука судьбы хмельной.Сомкнула общая могилаСвои ресницы над тобой…Кипят года в тоске смертельной,Захлебываясь на бегу.Спи белым сном! Твой крестик тельный

До белой тризны сберегу.

"Любите врагов своих… Боже…"

Любите врагов своих… Боже,Но если любовь не жива?Но если на вражеском ложеНевесты моей голова?Но если, тишайшие былиРасплавив в хмельное питье,Они Твою землю растлили,Грехом опоили ее?Господь, успокой меня смертью,Убей. Или благословиНад этой запекшейся твердьюУдарить в набаты крови.И гнев Твой, клокочуще-знойный,На трупные души пролей!Такие враги недостойныНи нашей любви, ни Твоей.

"Оттого высоки наши плечи…"