Меченая огнем

– Неужто ничего нельзя сделать? Неужто эта дрянь будет ходить по земле, в то время как брат мой будет томиться в морановых чертогах?

– Брат твой сам виноват! Не надо было жену с детьми малыми в тереме сжигать. Нечего его жалеть, – взвился колдун, стукнув кулаком по столу. Он вскочил с необычайной для старика прытью и принялся нервно расхаживать, зло поглядывая на Младича. – Даже у тёмных есть понятие о том, чего делать нельзя. Получил Загривко по заслугам.

Ответ колдуна оказался неожиданным. Стало ясно, что убедить его убить оборотницу невозможно. Рука аннича потянулась к мечу, однако он вовремя остановился. Спорить со служителем Чернога было опасно, а угрожать означало и вовсе с жизнью распрощаться.

Младич сердито насупился.

– Однако, – уже более спокойно продолжил служитель Мораны, сев за стол, – есть один способ, как испортить жизнь оборотнице да не навлечь на себя гнев Чернога. С завтрашнего дня начинается последняя неделя перед праздником Уруш-Май. Великий Змей жену подыскивает – чай, уже столетие прошло. Невесту он заприметил. Догадываешься, о ком я говорю?

Брови аннича удивлённо взметнулись вверх.

– Уж не хочешь ли ты сказать, старик, что…

Колдун мерзко улыбнулся и кивнул:

– А ты не настолько глуп, каким кажешься. Думается мне, она пока не ведает, что за участь её ждёт. Но Мара отвергнет предложение и сбежит. Твоё дело маленькое: изловить оборотницу прежде, чем она это сделает.

– Но откуда…

– Ведаю про то? Ты за кого меня принимаешь? За ярмарочного скомороха?!

– Прости, служитель. Я виноват. Но скажи, как мне к ней подобраться? Мои люди…

– Твои люди не отличаются умом. Мара тебе не обычная девица, которую можно заманить, как дворовую девку на сеновал. Прежде чем сбежать, она отправится к Одинокой скале, где был развеян прах Веды. Она часто туда ходит почтить её. И не уйдёт, не попрощавшись. Вблизи скалы ручей бежит, где она купается. Обряд много сил занимает, а посему после омовения она спит под ивой. На вот, – колдун протянул ему тёмный пузырёк. – Вот это усыпит её. Отвар из нимийских ягод. Ни вкуса, ни запаха не имеет. Его в питье подливают. Подлить вам не удастся, а посему пусть твои люди концы дротиков вымочат в отваре. Как только попадёт в неё, сморит ведьму глубокий сон. И волосы ей остригите, чтобы, когда она очнулась, в лягушек людей твоих не превратила. Ибо вся сила в волосах хранится. Срежешь их – и станет она, как человек обычный. Обращаться перестанет, да и голос волшебный пропадёт. Но в глаза ей не смотрите. Дар Чернога – не икота, просто так не пройдёт. Уразумел?

– Да, – довольно осклабился Младич, забирая пузырёк. – Но вот какой вопрос меня мучает, – вдруг нахмурился он. – А что люди-то скажут? Ведь если её поймать да волосы остричь, народ и взбунтоваться может.

– Это не беда. Издай указ: мол, каждая незамужняя да вдовствующая обязана прийти ко двору в честь праздника, дабы Володарь Змеиный мог жену себе выбрать. Для Мары подобные указы не закон, не станет она приходить по собственной воле. Вот и весь расклад. Ты приказал, она ослушалась. А тех, кто супротив слова аннича идёт, надобно наказать. Для порядку. И тебе хорошо, и народ хоть и недоволен будет, но бунтовать не станет. Ибо закон есть закон, и его исполнять надо.

Душа аннича возликовала. Старик уже не казался ему таким пугающим и отвратительным. Он встал и низко поклонился ему:

– Что должен я тебе, служитель?

Колдун махнул рукой и осклабился:

– Как надо будет, я тебе напомню, аннич. А сейчас иди.

***

В южных землях, где удивительным образом пустыни смешивались с неповторимыми лесами из огромных раскидистых пальм, благоухающих мандариновых деревьев и цветущих кустарников, коим нет названия в обычном языке, раскинулось Влакийское володарство. С севера оно граничило с Араканой. С восточной стороны Влакия разделялась пустыней Семерых Смертников с Западной Ралией. Она напоминала собой пояс из песка и раскалённых под солнцем камней, протянутый от границы Араканы до Южного моря. Никто не помнил, почему так была названа пустыня. Одни считали, что в её сердце скрыты врата к Золотому Саду, где жили боги. Другие – что там некогда стоял Маар-Шатеб, город Перевёрнутой Луны, где жили канувшие в забвение народ ма-аров, который поклонялся богине смерти Моране. Однако ни ралийцы, ни влакийцы не преодолевали этой пустыни, опасаясь злых духов. Суеверные жители поговаривали, будто те сдирали кожу и утаскивали под пески любого смельчака, потревожившего их покой.

Влакия была страной вольных торговцев и музыкантов, прославленная своими пряностями, вином и тканями. Местный володарь Аким-Бек поддерживал добрососедские отношения с Грознославом. И эта дружба весьма положительно сказывалось на казне обоих володарств: в Аракану поставлялись самые изысканные вина, пряности и шёлка во всём Светлоземьем, а Влакия пополнялась золотом. Чтобы укрепить союз ещё больше, араканский правитель выдал замуж одну из своих внучек за Аким-Бека. Подобные династические браки претили Грознославу, но власть всегда требует определённых жертв.