Мечи Марса

— Что ты имеешь в виду? — Тамарис вскочила, забыв о своем испуге и растерянности. — Уж не воображаешь ли ты, что усыпив несколько моих стражников и служанок, ты захватила трон Хаурана! Я предоставлю тебе почетное место как сестре, но…

Саломея презрительно рассмеялась.

— Как ты великодушна, дорогая, милая сестра! Но прежде чем ты начнешь ставить меня на мое место, не могла бы ты мне объяснить, чьи это солдаты стоят лагерем за городскими стенами?

— Это шемитские наемники Константинуса, воеводы Котака.

— А что они делают в Хауране?

Тамарис почувствовала в ее вопросе насмешку, но отвечала с достоинством.

— Константинус просил разрешения пройти вдоль границ Хаурана на своем пути в Туран. Он сам является заложником, пока они находятся внутри моих владений.

— Уж не тот ли это Константинус, — ехидно спросила Саломея, — который сегодня просил твоей руки?

Тамарис подозрительно посмотрела на нее.

— Откуда ты знаешь?

Саломея презрительно пожала плечами.

— Ты отказала ему?

— Конечно, отказала, — сердито воскликнула Тамарис. — И неужели ты — Асхаранская принцесса можешь полагать, что королева Хаурана ответит на такое предложение чем-нибудь, кроме отказа. Выйти замуж за авантюриста с окровавленными руками — мужчину, изменившему своему королевству и ставшего вожаком грабителей и наемных убийц? Да я бы никогда не позволила ему привести своих чернобородых убийц в Хауран, но он находится в южной башне под надежной охраной. Завтра я прикажу его войску покинуть королевство, а сам он останется заложником, пока эти бандиты не пересекут границу. К тому же я предупредила, что он ответит за любое оскорбление моих подданных.

— Так он заключен в южной башне? — глумливо спросила Саломея.

— Я уже ответила на твой вопрос, так почему же ты спрашиваешь?

Вместо ответа Саломея хлопнула в ладоши и со злорадным весельем крикнула:

— Королева дает тебе аудиенцию, Фалькон!

Открылась золоченая дверь, и высокий мужчина не спеша вошел в спальню. Увидев его, Тамарис вскрикнула от гнева и возмущения.

— Константинус? Ты посмел войти в мою спальню!

— Как видите, Ваше величество! — глухо ответил он и склонил голову в насмешливом поклоне.

Константинус был высоким широкоплечим мужчиной с узкой талией, гибким, крепким, как сталь, телом, лицом до черноты обожженным солнцем и волосами черными, как крыло ворона.

На нем были сапоги из кордаванской кожи и штаны и камзол из простого темного шелка, потускневшего от дыма лагерей и пятен оружейной ржавчины.

Он смотрел на королеву с таким бесстыдством, что ее передернуло от негодования.

— Клянусь Иштар, Тамарис, — наконец мягко сказал он. — Я нахожу тебя более привлекательной в твоей ночной рубашке, чем в королевской одежде. И в самом деле, что за славная ночь!

— Ты сошел с ума! — тихо сказала она. — Если я нахожусь в твоей власти в этой спальне, то ты в такой же власти моих подданных, которые разорвут тебя на куски, если ты хоть прикоснешься ко мне. Убирайся, если хочешь жить!

Он презрительно засмеялся, а Саломея сделала нетерпеливый жест.

— Достаточно фарса. Послушай-ка, дорогая сестра, это я привела Константинуса сюда, когда решила захватить власть в Хауране. Я долго искала себе помощника и выбрала Фалькона потому, что в его характере полностью отсутствуют такие черты, которые глупые люди называют хорошими.

— Я польщен, принцесса, — пробормотал Константинус, а Саломея продолжала:

— Тогда я послала его в Хауран и, когда его люди расположились лагерем около городских стен, а сам он уже был во дворце, вошла в город через восточные ворота — глупцы, охраняющие их, подумали, что это просто их королева возвращается с какой-нибудь ночной прогулки…

— Ты чертова кошка! — щеки Тамарис вспыхнули, но Саломея не обратила на это никакого внимания.

— …Они, конечно, были удивлены и шокированы, но впустили меня без всяких вопросов. Тогда я вошла во дворец и велела страже из твоих покоев убираться прочь, так же как и людям, охранявшим Константинуса в южной башне. Затем усыпила служанок.

Тамарис побледнела.

— И что же дальше? — спросила она.

— Слушай! — с улицы доносился топот марширующих людей, бряцанье оружия и грубые команды на чужом языке, смешивающиеся с истошными криками людей.

— Горожане проснулись, и в них растет страх, — с иронией прокомментировал Константинус. — Может ты выйдешь и приободришь их, Саломея.

— Называй меня Тамарис, — прошептала Саломея. — Мы все должны привыкнуть к этому.

— Что ты наделала! — закричала Тамарис. — Что ты наделала?

— Я просто отдала приказ открыть ворота, — сухо ответила Саломея. — И ты слышишь, как армия Фалькона марширует по городу.

— Ты — ехидна! Ты предала моих людей и сделала меня предателем!!! О, — я должна пойти к ним…

Тамарис рванулась к двери, но Саломея с жестоким смехом схватила ее, и королева была беспомощна против мстительной силы в ее изящных руках.