Мечи свою молнию даже в смерть

Мозгляк рванул за угол Краеведческого музея, грохоча кроссовками, и Алехан припустил за ним, а там уже от «мерседеса» побежали охранники. Вылетев за кирпичный красно-белый угол постройки тысяча девятьсот двенадцатого года, Алехан оказался лицом к лицу с гогочущей толпой, наставившей на него фотокамеры мобильных, – толпой современной, так изысканно развлекающейся молодежи. Толпа выкрикивала что-то, мозгляк крутился среди них, хохоча: он выиграл спор, сможет ли вот так, легонько, обхамить прохожего. Ладно, если бы это была толпа с цепями и «розочками» битых бутылок, нет же – молодые, веселые, наглые… Их главарь, парень в байковской косухе, торжественно сказал:

– Аффтар жжот. Мужик, ты у нас миллионный герой одного прикола… Че хотишь? Убей себя об стену.

Сзади жарко дышали подбежавшие охранники, а Алехан, красный, набычившийся, мигом вспотевший, очень остро ощущал свое бессилие. Плюнули в душу, поиздевались и над его дорогим прикидом, и над его охраной, и над несметными баксами. Схватить первого попавшегося и рвать? Увы, в этом случае ни один суд не купишь. Они – молодые и хорошие, он – взрослый и плохой. И охранники его неуверенно топтались на месте.

Алехан постоял секунд пять, тычась глазами в улыбающиеся рожи, потом развернулся на пятках, едва не просверлив каблуками штиблет пыльный асфальт, да пошел обратно. К машине. А поганое чувство бессилия все еще жгло его от самого копчика.

Поэтому сейчас он глянул на микроавтобус и буркнул:

– Кондер пусть включат. Сжарятся!

Он пнул дверь магазинчика. Какой-то улыбающийся паренек в очках – не из тех ли? – да черноволосая гладенькая японка за прилавком. Странные предметы на стеллаже. Алехан, в рубашке с ослабленным узлом двухсотдолларового галстука, с мокрыми пятнами подмышек, стоял на ковре посреди крохотной комнатки и обескураженно осматривался.

– Мне игрушки надо. Детские! – объявил он, кривя большой рот.

Молодой человек, крадучись, приблизился. Проговорил мягко:

– У нас… волшебные товары. Талисманы. Чистой воды симоронавтика…

– Симо… тьфу, черт!

Алехан не смог выговорить новое слово, в это время с улицы донеслись очень приглушенный визг и досадливые матерки. Едва не вышибив плечом дверь, он метнулся туда.

Черная глыба микроавтобуса искрилась бликами под заходящим солнцем, ее водитель и второй охранник из легкого «мерса» прыгали вокруг, а на тротуаре молча, потупив глазки, стояла светловолосая девочка лет одиннадцати, тонкая, как свечечка, в сандаликах с белыми носочками, а рядом – четырехлетний кругленький пацан с хитрющим, измазанным шоколадом лицом.

– Че за фигня?

– Они няньку в машине закрыли, Алексей Владиленыч! – переводя дыхание, отрапортовал бодигард-водитель. – Я на минутку вышел… А они на центральный замок поставили, выскочили через мое место и дверь захлопнули. И ключи там, в замке!

– Ну, пусть откроет…

– Да она ж мобильник и тот включать не умеет! – с досадой заметил водитель. – Толку с нее, как с обезьяны!

Обезумевшая нянька металась в машине, едва видимая через лобовое стекло, визжала, хватая всевозможные ручки дверей, и только бесполезно раскачивала черную глыбу «мерседеса». Алехан перевел взгляд на детей.

– Па, мы нечаянно! – сразу нашлась девочка, метнув в него, как дротик, озорной взгляд голубых глазок.

– Памыничайна! – повторил за ней карапуз и удовлетворенно облизнулся.

– Ладно. Детей в машину мою посади и попробуй… этой дуре показать, как открыться!

Он снова зашел в магазин и рассеянно посмотрел на полки. На одной из них скрючился внушительный волчий хвост.

– Игрушки… есть? – одними губами спросил Алехан.

Та самая японочка, семеня в своем кимоно, – лапки у нее были маленькие и загорелые – вышла из-за прилавка и подала Алехану черно-белую фигурку. Он, завороженный, взял ее из маленьких ручек. Это была стилизованная фигурка зебры, с круглым туловищем и смешными цилиндрическими ножками. Полоски чередовались – черная, белая, черная, белая. Он покрутил ее в руках. Рядом снова оказался тот очкастый.

– Зебра перехода, – пояснил он. – Вот смотрите: поворачиваете так, потом так, и черные фрагменты переходят на другой край. Если посмотреть с одной стороны – зебра белая. Если посмотреть так – она черная… А так – снова черно-белая.

С трудом улавливая последовательность движений, Алехан прогудел:

– И че?

– Наша жизнь же полосками, верно? – терпеливо пояснил очкастый. – Черная и белая, белая и черная. Вот так вот, перебирая зебру, можно на время удалить из жизни все черные полоски. Понимаете?

– Блин… нет!

– Ну, если вы сделаете вот так, то в вашей жизни будет одна сплошная белая полоса. Надо только поверить.

Алехан повернул сегменты – действительно, бок у зебры стал белым. И в этот момент на улице раздался визг и женский крик: «Ой, лышенько!» В магазин влетела нянька. В попытках вырваться из плена она разбила колено до крови о рычаг КПП и порвала красное платьишко-сарафан. За ней, хихикая, втекли в магазинчик Яна и Данька. Нянька стояла и потряхивала головой, видимо, еще не в силах полностью прийти в себя.

– Ой, Алексейвладленыч, шо творится! Заперлася я… случайно я.