Мечи свою молнию даже в смерть

– Нет, вот так садись… Мы должны соединить нижние чакры Кундалини, – говорила Ольга, раскладывая ее руки и ноги привычно уверенными движениями. – Это называется «союз Змеи и Паука». Вот так, ноги мне на бедра, а я на твои…

За маленькой головкой покачивались деревянные спицы. Вера ощутила на своих бедрах ее прохладные мягкие босые ступни с чуть шероховатыми подушечками пальцев без лака на ногтях – маленьких пальчиков, коротких. Кажется, она никогда педикюра не делала, считая это глупостью.

Девушки уселись, сплетясь голыми ногами. Ольга поставила посредине свечку, которая освещала их коленки мерцающим светом, и начала:

– Ом мани падме хум!

– Ом мани падме хум! – покорно повторила Вера.

Хотелось пить. Язык непослушно ворочался во рту. Босые пятки Ольги ласково и требовательно стискивали ее бедра.

– Ом мани ихра нака!

– Ом мани ихра нака!

– Омммм… – протянул Ольга, закидывая голову.

– Оммм!

Ее груди напрягались, повинуясь тонусу мышц. Вера помотала головой: запах сандала щекотал нос. От кожи Ольги шел трепещущий жар. Спицы на глазах расплывались…

– Оммм…

– Ом мани кари нака! Падме, падме!

– Ом мани… Падме, падме!

«Если попробует снять с меня лифчик, – проплыло в голове Веры, – а она может… пальцы ног умелые… тут же схвачу шокер!» Мысли вязли одна в другой, словно испачканные патокой.

– Оммм!

– Оммм!

– Мане!

– Мане!

– Падме!

– Падме!

– Хум! Нака!

– Нака!

– Нака!!!

Кажется, она своими ступнями была уже на талии Веры. Очень гладкие, словно пластиковые, твердые пятки ее ног добрались куда-то под сердце… И тут внезапно Вера поняла, что подруга, откинувшаяся назад да замершая в такой позе, в которой просто не может удержаться человек, не знакомый с долгой практикой хатха-йоги, уже обхватила ногами ее шею и сдавила стальными тисками. Голые пальцы ступней Ольги впились в щеки Веры, зафиксиров их, как в рамке, намертво – не двинуться…

– Омммаа… ааааа-сссука!

Вера дернулась. В принципе, она в два раза крупнее этой дюймовочки, лже-японки, она имеет первый разряд по айкидо… Вот сейчас бы схватить шокер, всего-то одно движение. Но вместо этого она схватилась руками за щиколотки Ольги, ощущая, как холодна на ощупь ледяная гладкая кожа девичьих ног. Вера выпучила глаза, открыла рот и заорала все, что так долго копила:

– Сука, не трогай меня, оставь, оста-аа-вь!

А Ольга вдруг изогнулась, а точнее, распрямилась тетивой нагого тела с болтающимися грудками, с этим невероятно мускулистым пахом и выбросила руки вперед. Одна спица, выдернутая из ее высокой японской причесочки, собранной из гладких, черных и блестящих волос, стрелой вылетела вперед. В следующий миг ее острый конец вошел в правую глазницу Веры, протыкая маслянистую склеру, проходя сквозь сосуды глазного яблока и разрывая их, нанизывая белую с прожилками ягоду на себя, перебивая нерв и через отверстие в черепе раскаленным шилом влезая в мозг.

Вера, можно сказать, и не ощутила боли – просто всплеск, резкая темнота в обоих глазах, звон в ушах и дикое ощущение угля в самом центре головы, будто сдвинули крышку и плеснули туда кипятком.

– Омммаааааааааа…. – захрипела она.

Спица проталкивалась вперед, и ее тело распихивало сосуды мозга, обрывая паутинку нейронов, и вот с последним движением дерево, жутковато скрипнув, уперлось в височную кость изнутри, процарапав по ней, а мозг заполнила кровь разодранной ткани.

Судорога скрутила тело Веры, незагоревшее, в глухом лифчике и кружевных трусиках; сознание расплескалось заревом и погасло. Как манекен, девушка повалилась навзничь, затылком назад, да гулко ударилась им об пол – тут коврика не было. Из глаза торчала вверх черная спица.

Ольга убрала ноги с тела бывшей подруги. Коротко, по-звериному, выдохнула, переводя дух. Встала, нагая; потом склонилась над лежащим телом. Ловкими и жестокими руками, одним движением содрала с мертвой лифчик, вывалила наружу большие, полные груди Веры – ничего. Усмехнулась, исследовала чашечки. К внутренней стороне одной из них жевательной резинкой прикреплен комочек… Она развернула. В полумраке белел платочек, совсем девичий, если бы не треугольник в самой середине и четыре цифры, вышитые по краям неровным стежком: 6-1-36-31. Из второй чашечки она извлекла тонкую папиросную бумажку с набором цифр. Они были записаны бисерным Ольгиным почерком, размером с булавочную головку.

80 70 19 80 19

13 90 10 14 11

66 64 15 51 66

35 14 36 51 52

46 31 44 22 32

24 22 54 44 15

16 54 24 53 Н3

22 21 54 64 Л

65 12 62 63 ХХ

Ольга пробежала глазами цифры – все правильно. Потом снова склонилась над лежащим телом: одна глазница полностью заполнилась кровью, густой, темно-бурого цвета, и сейчас эти капли сползали по щеке, покрытой розовым пушком, на пол. Ольга обмакнула палец без маникюра в кровь и нарисовала рядом, на квадрате дощатого некрашеного пола, квадрат с буквой «С» в середине. Встала.