Мечников

Тот факт, что Ножин перевел брошюру Мюллера, служит Мечникову как бы лишним подтверждением ее влияния на Ковалевского. А так как склонность Ильи Ильича переносить на других то, что испытал сам, уже не вызывает сомнений, то это значит… Правда, Ольга Николаевна определенно утверждает, что Мечников прочитал Мюллера еще в Гисене. Но Ольга Николаевна не всегда точна в указании дат и географических мест событий. Что, если и на этот раз она допустила неточность? Что, если это Ножин протянул Илье Ильичу брошюру, оказавшую решающее влияние на направление дальнейших работ!..

Брошюра Фрица Мюллера больше всего подкупала тем, что вопреки ее названию автор не спешил с первых же строк высказываться за Дарвина. Тон брошюры был таков, будто автор ведет неторопливую беседу с близким другом, которому рассказывает о своих сомнениях и о том, как различными наблюдениями и опытами он эти сомнения разрешал.

Мюллер предлагал взять семейства одного класса или роды одного крупного семейства, или даже виды обширного рода — и как можно подробнее набросать родословное древо. Что из этого выйдет? Либо схема выстроится, либо нет; в первом случае теория Дарвина будет подтверждена, во втором — опровергнута. Мюллер выбрал ракообразных, потому что их классификация была разработана лучше других групп, и еще потому, что «ни в каком другом случае, как в случае низших ракообразных, мы не испытываем более сильного искушения придать выражениям „родство, происхождение от общей основной формы“ и т. п. значение большее, чем просто образное». «Понятно, никому не приходила мысль, — продолжал Мюллер, имея в виду паразитических раков, — считать занятием, достойным бога, забавляться выдумыванием этих удивительных уродливых форм: их считали утратившими свою прежнюю организацию по их личной вине, подобно Адаму при грехопадении».

И Мюллер набрасывает родословную ракообразных, показывая тем самым справедливость теории Дарвина.

Нетрудно понять, с каким волнением Мечников читал и перечитывал брошюру целую ночь. Мысль Мюллера давала руководящую идею, словно нить Ариадны, показывала путь. Сама собой стала складываться в голове целая программа исследований, и на нее не жалко было положить жизнь — те пять-шесть десятков лет, на которые он еще имел основание рассчитывать.

Нетрудно представить себе, как, едва дождавшись утра, он побежал к Ножину, и они, отмахнувшись от Ковалевского, пытавшегося напомнить, что Джиованни со своей лодкой давно уже ждет, проговорили несколько часов. Даже если наше предположение неверно и Илья действительно прочитал книжицу еще в Гисене — все остальное было наверняка…

10

Под влиянием Фрица Мюллера Мечников набросился на ракообразных и обнаружил поразительную наблюдательность и идейную целостность в подходе к проблемам. В центр исследования он поставил небалию — самую примитивную форму высших раков, чье положение в системе этой группы считалось спорным, и сопоставлял ее развитие с развитием других ракообразных. Ему удалось выявить особенности дробления яйца, с несомненностью установить образование зародышевых листков и проследить развитие из них органов. Мечников идет дальше.

Он сопоставляет зародышевые листки ракообразных с листками других беспозвоночных и позвоночных животных и хотя не решается еще провозгласить всеобщность теории зародышевых листков, но делает вывод о «значительном распространении» зачатковых листков у беспозвоночных животных. Это, по его мнению, «обещает <…> доставить прочные данные для <…> сравнительной эмбриологии».

Напряженная работа требовала сосредоточенности, да Мечников и Ковалевский не умели отдавать делу только часть своего времени, мыслей, душевных сил. Правда, им хотелось познакомиться с «двумя русскими знаменитостями», жившими в то лето в соседнем городке Сорренто, — И. М. Сеченовым и М. А. Бакуниным. Но, увлеченные работой, друзья все откладывали поездку, да и робели нагрянуть непрошеными гостями. Наконец, побуждаемые Стуартом, которому ракообразные да головоногие, медузы да морские звезды изрядно осточертели и потому придали храбрости, они решились.

Бакунин принял их радушно и шумно. Размахивая руками, сверкая взором, разметав свою львиную гриву, он объявил о скором ниспровержении самодержавного строя. В газетах промелькнуло сообщение о волнениях киргизов, отказавшихся платить ясак, и Бакунин уверял, что вот-вот восстанет вся Россия.

Кто-то робко спросил:

— Что же, Михаил Александрович, будет после такого переворота?

— Ну, этого теперь предсказать невозможно, — тотчас ответил Бакунин. — Непосредственная задача состоит в том, чтобы не оставить, что называется, камня на камне, а потом уже будет видно, как строить новую жизнь.

Жена Бакунина стала разливать кофе, но Михаил Александрович выхватил у нее кофейник и взялся за дело сам. Через несколько секунд кофейник лежал опрокинутый, а ароматный кофе густыми ручьями стекал с белой скатерти на пол…

Так через много лет вспоминал Мечников.