Мечта на вешалке

— Все ребята двинули на чемпионат, а я, Иван Таганский, каких-то десяти тысяч не нашел, — делился свалившимся на него горем любитель покера, раздраженно постукивая стаканом по столу. — Кому скажи пять лет назад, что у Таганского не оказалось в кармане десяти тысяч долларов, не поверили б.

— Что, так много? — пролепетала Оганезова.

— Да ну, не говори глупости. Разве ж это много? — усмехнулся преступник. — В декабре этого года в Лас-Вегасе будут проходить съемки пятого сезона турнира «Хай стейкс покер», так вот там размер бай-ина повышен до двухсот тысяч долларов. Двухсот тысяч — улавливаешь разницу?

Он замолчал, саданул кулаком в стену, и на Оганезову с потолка посыпался строительный мусор. Наташка отряхнула голову, а трубадур уголовных будней стиснул зубы так, что желваки заходили на щетинистых скулах, и, отодвинув от себя стакан, сердито продолжал:

— Ты пойми, очкастенькая, я, блин компот, Дашку обхаживал целых полгода, в цирк с ней ходил, как пацан какой, в кино бегал, по магазинам мотался, а эта зараза Светка десять тысяч пожалела!

Услышав имя Светка, Наталья сделала стойку и тут же пошла в наступление. Она вытянула руку по направлению к барду и, прикрыв микрофон так, чтобы прибор не было видно из-за пачки сигарет, небрежно спросила:

— Светка? А кто такая Светка?

— Да-а, была одна зараза, — нехотя протянул Таганский. — Дашкина сестра. Когда ей что надо — все в лепешку расшибитесь, а сделайте, как ей хочется! А как мне десять тысяч дать — так перебьешься, Ванечка! В ее семье, видите ли, не может быть картежников! Покер ей, ядрена Матрена, не нравится!

— За это, уважаемый, вы и задушили Светлану Круглову шарфом возле «Ашана», — ровным голосом сказала Наташка, знаками подзывая барменшу к столу.

* * *

Близился решающий момент, и Оганезова понимала, что одной ей со здоровым мужиком не справиться. Поэтому она и семафорила рыжей буфетчице, надеясь на ее поддержку. Иван Таганский осекся на полуслове и впился в Наталью оловянными глазами.

— Повтори, чего сказала? — грозно надвигаясь лицом на собеседницу, сквозь зубы процедил певец.

— А чего слышали, — пискнула доморощенная сыщица и вдруг заголосила в сторону работницы общепита, невозмутимо пересчитывающей в плоской тарелке с золотой каймой медяки: — Зовите милицию, я убийцу задержала! У меня и доказательства есть — охранник со стоянки видел, как этот типчик с убитой ругался, а потом сел в машину Кругловой, после чего ее нашли задушенной! И браслет покойной валялся у самого колеса, так что все улики налицо! Вот, посмотрите!

И Оганезова стала трясти над столом браслетом, издали похожим на тот, что слетел с руки Светланы. Но буфетчица не придала должного значения вещественному доказательству и в ответ на пронзительный Наташкин крик флегматично заметила:

— Хорош орать! Напилась, так веди себя прилично!

— А вам, уважаемый, этот браслетик ничего не напоминает? — снова перекинулась отважная девушка на убийцу Кругловой, поняв, что с буфетчицей каши не сваришь.

При виде безделушки куртуазный лирик тюремных камер встрепенулся и, расплывшись в доброй улыбке, протянул мускулистую руку по направлению к улике.

— Дай-ка гляну… У моей бабули такой же был… — растроганно пробасил он.

Но Наташка, не будь дура, тут же спрятала вещественное доказательство за спину, предвидя наперед возможные уловки негодяя. А тот, так и не получив желаемое, уронил дюжий кулак на стол, поднял на Оганезову сентиментальные пьяные глаза, вгляделся, прищурившись, ей в лицо и прочувствованно сказал:

— И вообще, очкастенькая, ты на нее похожа… На мою бабушку… Ты трубку, случаем, не куришь? Если б курила, прямо сейчас бы на тебе женился, вот те крест!

И Таганский истово перекрестился на белеющее у входа меню. Наталья смутилась, зарумянилась и нарочито грубо оборвала своего собеседника:

— Хватит мне зубы заговаривать! Давайте, колитесь, уважаемый, за что Круглову убили!

И не без гордости добавила:

— Лично я насчитала целых четыре преступных мотива, по которым вы могли бы свести с ней счеты. Во-первых, вас мог подослать к Светлане Гиви Дантария, чтобы отомстить своей любовнице за измену с Игорьком.

Выпалив эту фразу, Оганезова замолчала и выжидательно уставилась в горбатую переносицу пьяненького артиста. Но ни один мускул не дрогнул на небритом мужественном лице. Таганский только покачивался всем телом из стороны в сторону и, закатив глаза под потолок, выстукивал пальцами по столешнице замысловатую дробь.

— Тот же самый Гиви Дантария мог попросить вас помочь Бабарыкину поддерживать порядок в банде, — пытливо поглядывая на собеседника, продолжала подруга. — Круглова проявила неповиновение, и за это вы ее прикончили на стоянке у магазина «Ашан».

В процессе Наташкиного рассказа блатной бард перестал стучать по столу, развалился на стуле, откинувшись на высокую пластиковую спинку, и, ковыряя в зубе, без особого интереса слушал инсинуации собеседницы. Лицо его при этом выражало покой и полную безмятежность. Но нарочитым безразличием Наташку было не обмануть. Оганезова перегнулась через стол и таинственным голосом прошептала: