Мечта о Просвещении

Довольно скучная декартовская проповедь стоицизма привлекла внимание другой читательницы монарших кровей, королевы Швеции Кристины, которой он посвятил окончательную версию книги о страстях. Говорят, она читала ее на охоте. Кристина пригласила Декарта в Стокгольм, чтобы он давал ей уроки философии, куда он и прибыл в 1649 г. Однако суровые условия жизни при шведском королевском дворе совсем не подходили Декарту. На самом деле, похоже, они его и погубили.

Декарт всегда был «совой». Даже в школе, возможно из-за слабого здоровья, он не участвовал в утренних упражнениях и ему позволяли оставаться в постели, предаваясь собственным раздумьям. Он на всю жизнь сохранил привычку размышлять, лежа в кровати. Возможно, во время некоторых таких раздумий он переживал состояния, схожие со сном, когда поначалу Декарт не мог различить, бодрствует он или спит. Однако в Стокгольме он не мог себе позволить подобного безделья. В самую холодную за 60 лет шведскую зиму Декарт оказался вынужденным давать Кристине уроки в пять утра, стоя с непокрытой головой в библиотеке, дабы эти занятия уместились в плотном распорядке дня королевы. Для Декарта, который точно не был ранней пташкой, такая смена режима была мучительна. Он подхватил пневмонию и умер в Стокгольме 11 февраля 1650 г., в возрасте 53 лет. Четыре года спустя королева отреклась от престола и перешла в католичество, вдохновившись, как она сама утверждала, философией Декарта. Это, однако, не сделало церковь менее подозрительной в отношении его трудов.

Декарта похоронили в Швеции, а простой деревянный памятник над его могилой, был предоставлен гниению. Семнадцать лет спустя его останки эксгумировали и отправили в полугодовое путешествие во Францию, за исключением правого указательного пальца, который разрешили сохранить французскому послу в Швеции, и головы, которую отделил от тела капитан шведской гвардии. Во Франции тело Декарта еще три раза эксгумировали и перезахоранивали, прежде чем оно упокоилось в бывшем бенедиктинском аббатстве в Сен-Жермен-де-Пре в Париже. В Музее человека, расположенном во дворце Шайо недалеко от Эйфелевой башни, хранится, как утверждается, череп Декарта, хотя эти притязания и слабо аргументированы. Видимо, голова великого дуалиста все еще не найдена.

Как писал первый биограф Декарта[70]

, уже через несколько лет после его смерти число его последователей было сопоставимо с числом звезд на небе. Вполне возможно, однако, что и число противников Декарта было впечатляющим. Вряд ли удивительно, что человек, который стремился все ставить под сомнение и начинать сызнова, вызывал противоречивые реакции. Работы Декарта отвергались католической церковью и французскими университетами весь остаток XVII в. Традиционно настроенные ученые не одобряли пренебрежительного отношения Декарта к Аристотелю и его учению. Инквизицию, как и в случае с Галилеем, не устраивало то, что «механистическая» философия несовместима с догматом пресуществления, и то, что Декарт не разделял разум и тело. Эта вторая причина обеспокоенности говорит о том, что инквизиция в XVII в. лучше понимала его идеи, чем некоторые современные популяризаторы. В 1663 г. ряд работ Декарта попал в список запрещенных книг, где они оказались в достойной компании. Раньше в этот список попали работы Абеляра, Эразма, Лютера, Кальвина, Бэкона, Паскаля и Монтеня, к которым позднее, помимо прочих, присоединились романы Стендаля, Бальзака и Флобера.

В 1720 г., 70 лет спустя после смерти Декарта, его честолюбивые замыслы отчасти реализовались, когда некоторые его книги были включены в учебную программу Парижского университета. Они, однако, не вытеснили работы Аристотеля, как того желал Декарт, а стали предлагаться наряду с Аристотелем.

Декарт взывал к здравому смыслу образованных мирян и женщин, а не просто стремился одержать верх над священниками и учеными. Поэтому он написал «Рассуждение о методе» на французском, а не на латыни; точно так же на французском вышли «Размышления о первой философии». Эта стратегия сработала. Идеи Декарта с большим интересом обсуждались в парижских салонах задолго до того, как были оценены должным образом в Сорбонне. В литературных и придворных кругах слушали отрывки из произведений Декарта и рассказы о нем от людей вроде Николя Мальбранша (1638-1715), проницательного мыслителя, который под впечатлением одной из книг Декарта в 1664 г. оставил церковную историю и библеистику и обратился к естественным наукам и философии. Салоны аристократических дам вроде салона мадам де Севинье пали жертвой моды на обсуждение научных и более общих вопросов «новой философии». Эти картезианские[71]