Мечтать не вредно

Телефонный звонок тётя Алина услышала ещё в ванной и сразу же кинулась в комнату, боясь, что связь оборвется раньше, чем она успеет отыскать свой телефон. Новости были сейчас особенно необходимы, чтобы оценить ситуацию и свои шансы повлиять на неудачный исход дел. А в том, что он неудачный, она ни капли не сомневалась: слишком подозрительным было долгое молчание со стороны тех, на кого она рассчитывала и от кого хотела получить главный результат.

– Виталий Сергеевич? Куда вы вчера так внезапно пропали, даже не посчитав нужным поставить в известность меня? – сухо процедила она, услышав голос своего заместителя, что уже само по себе было неплохим знаком, дающим возможность надеяться на некий компромисс.

– В министерстве образования пришлось подождать приема, – так же сдержанно ответил Виталий Сергеевич, хотя и без единой нотки смущения или вины. – Да и сам разговор затянулся, так что связаться с вами вчера я уже не мог.

– Надеюсь, поправки к первоначальному проекту несущественны и не затрагивают основных пунктов, без которых невозможно выполнить намеченные планы, кардинально не пересматривая их?

– Но вы же поручили мне доложить ВСЁ министру образования и узнать его мнение на этот счёт.

Виталий Сергеевич произнес это с некоторой долей удивления, после чего наступила продолжительная пауза, во время которой Алина Викторовна лихорадочно соображала, что её заместитель хочет этим сказать, а он сам недоуменно молчал, ожидая реакции и, возможно, новых указаний, но не гнетущей тишины в ответ.

– Что значит ВСЁ? А как же наш вчерашний разговор? Неужели… – Алина Викторовна не могла поверить тому, что такое вообще может быть.

– Но вы же сами на этом настояли, хотя я и пытался вас переубедить!

– Какая глупость! Неужели вы хотите сказать, что это я распорядилась провалить то, над чем мы работали столько лет? – голос Алины Викторовны сорвался на крик.

– Я не понимаю ваших претензий лично ко мне, после того как…

– Ах, вот оно что! Мои претензии? Лично к вам?

Видимо, Виталий Сергеевич всё ещё надеялся перевести разговор в деловое русло, но было слишком поздно: лавина, грозно нависавшая над краем все последние дни, наконец не выдержала и сорвалась. Алина Викторовна не могла больше сдерживать себя и, забыв обо всем, дала волю своему гневу и раздражению, ни капли не заботясь о том, как это выглядит со стороны.

– Я устала думать за всех, – кричала она. – Мне надоело исправлять ваши ошибки и видеть недовольство на вашем же лице. Я не помню, когда последний раз была в отпуске, как любой нормальный человек. Видеть не могу больше эту бездарную работу, за которую мне же ещё приходится отвечать.

Она не успевала понять сама то, что говорит осипшим от напряжения голосом. Главное сейчас было выплеснуть всё, что клокотало внутри, чтобы оно не подкатывало неприятной тошнотой к горлу, не давило на неё и не сводило с ума. А слова при этом были только средством, и она не стеснялась в выборе их.

Виталий Сергеевич хранил стойкое молчание, пока бешеный поток слов не стал потихоньку ослабевать. Кажется, он воспринял как должное такой контрастный утренний душ, и где-то в глубине сознания Алина Викторовна была благодарна ему за то, что он молчит. Голос её совсем охрип, но, прежде чем бросить трубку, она всё-таки не забыла о ближайших перспективах и дала чёткие указания на этот счет:

– Ждите на своем рабочем месте и ничего не предпринимайте без меня! Скоро буду, – отрезала она, чувствуя совершенную пустоту внутри.

Ей удалось избавиться от всего, что взвинчивало нервы, но от этого ничуть не стало лучше. На место раздражения пришли апатия и слабость, а горло сдавил неприятный спазм. Она попробовала откашляться и что-нибудь сказать, но у неё получился лишь приглушённый хрип. Значит, и голос перестал слушаться её! Тётушка бессильно опустилась в кресло, машинально скомкав всё ещё находящийся под рукой детский платок. Зачем ей идти сейчас на работу? От её появления в таком состоянии пользы будет намного меньше, чем вреда. Наверное, всё-таки стоит взять больничный и отложить на некоторое время все дела. Только как это сделать? Именно теперь, когда ситуация обострилась до крайности и её присутствие необходимо, как никогда.

Она тихо застонала, устало закрыв глаза. Очутиться бы сейчас где-нибудь на необитаемом острове, чтобы не видеть и не слышать никого! Это было её последней более или менее явственной мыслью, после чего всё смешалось, и наступило глубокое забытьё.

* * *

– Значит, Максу плохо? И ему нужна наша помощь? – сидя в кровати, Лерка пыталась спросонья понять, откуда Светлана знает, что они здесь, и почему нужно разговаривать шёпотом, так чтобы ни в коем случае не разбудить сестру.

– Да… Поэтому Серафима Игнатьевна и послала меня за тобой, – в лунном свете примостившаяся в ногах у девочки ночная гостья казалась чем-то вроде видения, и Лерка готова была поклясться, что она спит и видит странный сон.

– Но почему нужно делать все тайком? Разве ни Тоне, ни тете Полине нельзя ничего доверять?

– Конечно можно и даже нужно, но… только не сейчас.