Мечты сбываются...

– Док, да очнись же ты, наконец! Батон, ну, сделай хоть что-нибудь! Шевелись быстрее! Глянь, он синий уже!

Что-то больно ужалило в руку. Тепло побежало вверх по венам, дошло до шеи, начало печь. Дышать стало горячо, огонь поплыл, распространяясь по всему телу. Я ощутил свои ноги, руки. Оказывается, раньше их не чувствовал. Сердце, оно горит и бьётся, набирая обороты. Даже веки стали пульсировать наливающимся теплом.

Первое, что мне удалось, это пошевелить пальцами правой руки. Потом левой. Потом открыл глаза.

– Очнулся, батоно? Маладэц! От мой кактел даже пакойник очнаитса! Батон свой дела знаит. Вот эта ешо пэй, давай, савсем харашо тебэ станет, – говорил лекарь, вытряхивая из пузырька в стакан с водой бурую жидкость.

– Пэй! – сунул мне стакан под нос. – Толка нэ дыши.

Было поздно – я вдохнул…

Рвотный рефлекс сработал молниеносно. Всё содержимое желудка вырвалось гейзером прямо… в тазик?! Откуда взялся тазик?! Секунду назад его не было.

– Воды? – раздался знакомый голос Аби.

Парнишка стоял около кровати, держа пластиковую посудину. Всё его лицо, руки, форма были перемазаны в чём-то буром. Куртка разодрана, на плече рукав почти болтался.

– На, держи! Постой, давай помогу, – раздался другой знакомый голос.

Арман вложил в мои руки стакан с водой, придерживая, помог выпить.

– Я жэ гаварил, нэ дышы. Зачэм дышал? Харашо, убрат успэл. Тепэр пэй, давай. Нэ дыши, толка, батоно, нэ дыши! Пэй!

– Давай, братан, на раз, два, выдохнул и залпом. Убойная вещь, но толковая, – сказал Арман, забирая у Батона стакан.

Так же вложил его в мои руки, придерживая своими. Я набрал побольше воздуха в грудь и залпом выпил содержимое. Выдыхая, закашлялся, но мне тут же сунули флягу. Выпил и это. У Армана живчик на коньяке, крепкий. Продрало пищевод хорошо, даже привкус этой ужасной дряни во рту почти прошёл.

Батон замерил пульс, заглянул в глаза. Посмотрел язык. Пощупал затылок.

– Маладэц, Док. Всё савсэм харашо. Севодня атдыхай, завтра прихади. Смотрэть тебя нада ещё, лекарства давать нада. Давай, паправляйса, батоно, паправляйса. Мне работы ищё многа севодня.

– Батон, сколько я тебе должен? – спросил я у выходящего в двери лекаря.

– Нискока, батоно, нискока. Паправляйса!

И вышел. Арман пошёл его проводить.

– Ну, ты как, очухался? Мы думали – ты помер. Я пришёл, а ты – синий, холодный и как статуя.

– Ты меня нашёл?

– Да. Меня Седой к тебе послал. Сказал, что не видел нигде, просил поискать. Я у всех порасспросил, никто тебя не видел, тогда я сюда бегом. Хорошо, дверь открыта была, я позвал, тишина. Поднялся сюда, а ты – труп. Лежишь такой, синий весь и не дышишь, почти. Я зеркалом проверил, совсем чуть-чуть дыхание, но есть. Тогда я пулей к Батону, его дома нет. Я к нашим на стену. Еле нашли его с Арманом, раненых-то много. Нас боец Седого на машине привёз, мы же ещё к Батону домой за лекарствами заскочили. Я думал, не успеем, помрёшь. Успели!

Парнишка потёр грязной рукой не менее грязную щёку, улыбнулся.

– А ты чего такой чумазый и какие раненые? О чём ты?

– Так бой же был. – Аби удивился вопросу.

– Какой бой? – теперь уже удивился я.

В голове пусто, совершенно не помнил ночных событий. Даже ещё не понимал, почему мне так плохо стало и из-за чего вся суета.

– С мутантами. Ты ночью, когда позвонил, общую тревогу включили. Мы бегом на стены. Когда увидели, что на нас прёт, дар речи все потеряли. У некоторых истерика случилась. Такую орду даже наши старики не видели за всю свою жизнь в Стиксе. Еле отбились. Если б ты видел, что там творилось! Ребята и постовые еле успели заскочить за ворота. Седой их по рации вызвал. Смели бы их всех, к чёртовой матери, даже понять не успели бы ничего. Мы первую волну из всех орудий встретили, такой салют устроили, что на веки это событие в историю попадёт, точно. Потом мутанты сплошным потоком пошли, часа два пёрли напролом. Прорыв на западной стене случился, через верх переваливаться начали. Еле кучу эту разбили, обе вертушки подняли в воздух. Там вообще тяжко пришлось, весь основной удар туда был. Потом уже по окружности растекалось всё. А спустя минут двадцать, они стены обходить стали, вокруг пошли и почему-то стали отдаляться. Такое ощущение, будто поняли, что сюда лучше не лезть. Отошли метров на триста и прут на восток, мимо нашего Светлого.

– Аби, ты опять без разрешения в бой полез? – спросил я, не понимая, как мальчишка оказался в таком пекле.

– А он у нас – ветеран. Девять лет в Стиксе, Док, это не шутки. Такими людьми при общей тревоге не пренебрегают, даже несмотря на возраст. Если у тебя боевые дары, то будь добр – защищай город. – Арман устало опустился на стул.

Я только сейчас заметил, что он весь с ног до головы залит кровью.

– Ранен?

– Нет. Не моё.

– А наши?

Почему-то эти люди стали мне очень близки, будто не один год дружили.

– Ну, как сказать, не совсем целы, но живы. Студенту руку оторвало, Фому подрали хорошо. Лешему пол-ляхи один шустрик оттяпать пытался, не удалось, но дырка изрядная. А остальные все только царапинами отделались. Даже этот герой, вон, помахаться успел.