Мечты сбываются

Одетта взяла письмо со стола, отметив, что конверт изготовлен из дорогой пергаментной бумаги, и открыла его серебряным ножом для масла.

Сверху письмо было украшено величественным гербом.

— Это из Оксфорда, папа, — сказала она.

Он не ответил, так как был поглощен своими мыслями.

Тогда Одетта прочла письмо и внезапно вскрикнула.

Причем так громко, что отец поднял голову.

— Послушай, папа! Ты только послушай, что они пишут! — ликовала она. — Как замечательно! Это самое замечательное, что когда-либо с тобой случалось!

— Что такое? — равнодушно спросил он.

— Я уже сказала, письмо из Оксфорда. Ты победил в номинации на стипендию!

— Что ты говоришь? О чем ты говоришь? — недоумевал викарий.

Одетта встала из-за стола и подошла к нему сбоку с письмом в руке.

Склонилась над ним, пока он его читал.

Письмо и в самом деле оказалось замечательным.

Викарию сообщали, что среди стипендий, учрежденных Крайст Черч — его колледжем во время учебы в Оксфорде, — есть одна, которая присуждается ученым, занимающимся изучением древних религий и культур.

Книга викария «Влияние ведизма на цивилизацию» выбрана как наиболее весомое достижение в этой области.

Члены комиссии единодушно присудили ему ежегодную стипендию в пятьсот фунтов, чтобы он мог продолжать свои исследования.

Так как награждение состоится по окончании праздника Святой Троицы, декан Крайст Черч почтет за честь принять его в качестве гостя 14 июня сего года.

— Осталась одна неделя, — сказала Одетта. — Боже, папа, я так счастлива! Разве ты не понимаешь? Теперь мы богаты!

— Это действительно большая честь для меня, — тихо произнес викарий.

Он прочел письмо еще раз, словно не верил словам Одетты.

— Должно быть, мои издатели представили комиссии книгу без моего ведома, — заметил он. — У меня даже в мыслях не было, что они могут так со мной поступить.

— Как чудесно! Как здорово! — восторженно кричала Одетта. — Только подумай, как все изменится! Мы сможем позволить себе такие блага, о которых можно было лишь мечтать, — например, возьмем женщину из деревни в помощницы Ханне и, может быть…

Одетта запнулась.

Она уже была готова сказать: «Может быть, я смогу купить себе несколько новых платьев» — когда вдруг заметила, что отец не слушает ее.

Он неотрывно смотрел на письмо в своей руке.

Девушка была уверена, в этот момент он думает о своей книге и о том, что кто-то смог ее оценить, а не о материальных выгодах, которые принесет ему стипендия.

Вспоминая об этом эпизоде позже, Одетта поняла, что если б она не проверила содержимое конверта, то могла бы упустить одно важное обстоятельство.

Кроме письма, в конверте находился маленький листок с тремя вопросами: во-первых, желает ли викарий принять стипендию; во-вторых, принимает ли он приглашение остановиться в Крайст Черч; в-третьих, желает ли он привезти с собой в Оксфорд жену, сына или дочь.

Одетта написала утвердительный ответ на все три вопроса.

Когда отец в хорошем расположении духа отправился в кабинет перечитывать книгу, получившую награду, ей пришлось столкнуться с извечной женской проблемой: что надеть?

К счастью, у нее уже было прелестное платье в комплекте с коротким жакетом, которое подарила ей Эмелин.

Тем не менее ей не обойтись без вечернего платья.

То, которое она надевала в Париже на встречу с графом, ей уже недоступно.

Ах, если б она тогда знала об отцовской стипендии, то могла бы попросить Эмелин продать ей платье из серебристого газа.

Но уже слишком поздно.

Ханна тоже была озабочена этой проблемой.

— Вы не можете ехать в Оксфорд и ходить там на обеды со всеми этими донами в тряпье!

— Я не думаю, что они слишком уж элегантные люди, — улыбнулась Одетта. — Их больше интересует, что у людей в голове, а не что они носят на теле.

— Пока у вас не будет приличного платья — только через мой труп! — твердо заявила Ханна. — Мы поедем в Борн, купим там хорошей ткани и скопируем одно из платьев, сшитых для мисс Пенелопы.

Ханна буквально заразила этой идеей юную Одетту, которая в конце концов присоединилась к ней.

Однако она поймала себя на том, что ее не так уж сильно волнует, во что она облачится.

Будь каждый мужчина в Оксфорде подобен Адонису, ей все равно.

Они ничего для нее не значат.

Их лица для нее — пустое место, раз среди них нет человека, которого она действительно хочет видеть.

Вскоре они с Ханной отправились в Борн в коляске, запряженной Сноуболом.

В ней обычно разъезжал викарий, когда вспоминал о своих обязанностях в приходе.

Они долго добирались до рыночной площади.

Там фермерские жены продавали деревенскую провизию.

Многие улыбались, кивая головами Одетте и Ханне.

Но сегодня у них не было времени поболтать с фермершами.

Самой большой галантерейной лавкой в Борне считалась та, для которой в 1848 году Чарлз Ворт изготовил свои пресловутые пасхальные шляпки-капоры, а выручку от их продажи потратил на поездку в Лондон.

Одетте всегда хотелось узнать, какими были эти шляпки.

Наверное, очень живописными, с украшениями из кружев и искусственных цветов, кстати, модными и в этом году.