Медальон инквизитора

– А сейчас вернемся и доиграем сцену до конца, чтобы как следует ее напугать. По этой части ты мастер и можешь развернуться по полной... только без контакта!

Разговор явно закончился, и Оксана метнулась обратно к своему стулу.

Едва она приняла прежнюю позу, то есть скорчилась на стуле с самым унылым видом, как дверь открылась и в комнату вошли те же двое. Константин нес в правой руке плоский металлический чемоданчик.

– Ну что, – проговорил шеф, потирая руки. – Подумали над своим положением? Поняли, что никто вас отсюда не вытащит, и единственный ваш шанс – рассказать нам все? Рассказать о том, кто поручил вам эту операцию, от кого вы узнали о деньгах, кто, кроме вас, был в поезде, и главное – где вы спрятали деньги?

– Отвечай шефу! – рявкнул Константин, наклонившись над Оксаной и сделав зверскую рожу.

Оксана вжала голову в плечи, зажмурилась.

– Где деньги? – повторил Константин и схватил ее за волосы. – Я тебя изуродую! Я тебе нос отрежу, сука! Говори!

– Я не знаю, о чем вы... – искренне ответила Оксана.

– Ах, не знаешь? – Константин отступил на шаг, открыл чемоданчик, и Оксана увидела сверкающие хромом хирургические инструменты. Хотя она и подслушала разговор своих мучителей и знала, что шеф разрешил Константину только напугать ее, – при виде этих инструментов у нее засосало под ложечкой и потемнело в глазах от страха.

– Ну что, не передумала? – Константин пристально взглянул на нее. – Не вспомнила, где деньги?

– Мне нечего вспоминать! Я не знаю ни о каких деньгах!

– Ну, пеняй на себя!

Он достал из чемоданчика большой шприц, примерился и воткнул иглу в запястье Оксаны. Она вскрикнула от неожиданности – ведь шеф разрешил Константину только припугнуть ее, не переходя к физическим методам воздействия!

Но в ту же секунду у нее закружилась голова, комната поплыла перед глазами, свет померк, и Оксана потеряла сознание.

* * *

Брат Бернар возвратился в епископский дворец. Но прежде чем отправиться в комнату для допросов, где его дожидался очередной доносчик, он вошел в свою келью, упал ничком на каменный пол и долго, истово молился.

Он просил Создателя указать ему свет в том страшном тупике, в который попал. Неужели этой ночью он свиделся с самим Дьяволом, просил у него исполнения заветного желания? Неужели участвовал в отвратительном шабаше, разделял кощунственную трапезу с ведьмами, колдунами и прочей нечистью?

Или это был только кошмарный сон, внушенный ему Врагом рода человеческого, дабы лишить его твердости и неподкупности при осуществлении обязанностей инквизитора?

Но нет, все детали, все подробности шабаша совпадали с тем, что описано в великой книге братьев Шпренгера и Инститориса, в книге «Молот ведьм», совпадали с тем, в чем признавались на дыбе и колесе разоблаченные ведьмы и еретики...

Значит, отныне он сам – еретик и чернокнижник, недостойный не только монашеского сана и благородного звания инквизитора, но не смеющий даже находиться под священными сводами церкви, не смеющий принимать Святое Причастие...

Но тут же мысли инквизитора приобрели иное направление.

Чтобы искупить свой страшный грех, он должен с удвоенной, утроенной энергией бороться с ересью, преследовать еретиков, в каком бы обличье они ни скрывались, – и тогда Создатель простит его прегрешения и снова примет с распростертыми объятиями в лоно Церкви...