МЕДИАНН №2, 2019

— Она говорила, что пощадит тебя, твоих спутников и больше никогда не тронет город, если я отдам хотя бы одну руку! Я не мог не отдать! Не мог! Я хочу жить. Пожалуйста, забери меня отсюда. У меня есть амулет-проводник. — слепец достал из кармана своего рубища широкую щепку, испещренную символами. — Пришлось прогрызть себе палец на ноге, чтобы сделать заговор на крови… Я только на крови колдовать умею… Назови имя города, и амулет нас выведет!

Адриан с омерзением принял щепку у слепца и, подставив сильное плечо, помог калеке подняться на ноги.

— Я отдал ей только одну руку! Она не сможет гасить жизнь. Она не сможет воскрешать умерших, сможет только поднимать трупы! Это только полсилы, это другое, другое…

Слепец продолжал жалобно скулить, рассказывая о своих злоключениях.

Адриан отошел от калеки на несколько шагов и взвел курок револьвера. Слепец, услышав знакомый звук, замер, вытаращив молочно-белые глаза.

— Ты… Ты ведь не собираешься?

— Прости, мой друг, но я не могу больше рисковать.

Выстрел мгновенно сразил несчастного: большая голова лопнула, как переспелый арбуз. Осколки кости вперемежку с мозгами разлетелись в разные стороны.

Адриан уже почти спустился вниз, когда демон заворочался. Верно, почуял пропажу хозяйки. Буульбааз протрубил, рыкнул, и все вокруг начало трясти.

— Чизмеград! ЧИЗМЕГРАД, курва! — Капитан в сердцах кричал на амулет.

Щепка нагревалась, указывая направление: идешь верным путем — холодная, свернул не туда — жжется.

Адриан бежал со всех ног, чувствуя, что сейчас древний демон способен если не на все, то очень на многое. Почти на каждом шагу, прямо под ногами, возникали небольшие зубастые пасти, вырастали кочки, травы и кустарники пытались впиться в ноги. Но обереги отца Васимара до сих пор работали!

Адриан все бежал и бежал, несся и несся, пока не оказался за пределами Буульбааза. Хвала Небу, демон полз совсем в другую сторону и даже не пробовал развернуться.

Лишь оказавшись в значительном удалении от проклятого живого болота, капитан дал себе отдохнуть. Привалившись к стволу многовековой сосны, он тяжело дышал, утирая кровь с лица и одежды.

Капитан держал в руке щепку-компас. Широко раскрытыми глазами он смотрел на мир, зная, что, возможно, сегодня его последний день на белом свете. Но он не собирался дешево продавать свою жизнь: вдалеке осторожно пыхтели болотные твари, под мозолистыми пальцами патроны послушно заходили в каморы револьверов. Полтора барабана — это уже кое-что.

Егор Емельянов

ПОСЛЕДНЯЯ СТРАЖА

Оливер крался возле дома старосты. Крепко сжав зубы от напряжения, он прислушивался к каждому шороху. Их деревня была небольшой, и к своим двенадцати годам Оливер изучил ее вдоль и поперек, знал все секретные места и тайные лазы. Сестры нигде не было! Оставалось проверить лишь заросли шиповника возле дома старосты да гниющий сарай пьяницы Джока неподалеку. Абби была где-то рядом.

— Она здесь! — раздался крик Гранта возле сарая. — Кащий!

— Грант мертв, — почти сразу же крикнула Абби: кащий убивал быстро, сестре надо было лишь досчитать до трех, указывая на жертву.

Оливер чертыхнулся и крепче сжал свой меч — прутик, очищенный от мягкой коры выше «рукояти». Неудивительно, что Абби так улыбалась, вытащив камешек с «монстром» из мешка. Хуже кащия только волшебник, убивающий за секунду, но волшебника хоть победить проще.

— Нечестно! — как обычно заспорил Грант. — Ты быстро считаешь.

— Честно-честно. Лежи и не двигайся.

Теперь «Последних Стражей» осталось двое — сам Оливер и Нокс, сын мельника — глуповатый малый, но шустрый. Если договорятся, зайти с двух сторон и…

— Один-два-три! Нокс мертв!

— Как ты меня заметила? У тебя глаза на затылке, что ли?

Оливер осторожно выглянул из-за угла и быстро осмотрел поле боя. Грант и Нокс лежали неподвижно, лишь вздымалась от дыхания грудь, да Грант, как обычно, изредка покашливал.

— Выходи, Оли, — крикнула младшая сестра. — Убью тебя, и пойдем уже на реку мальков ловить. Ты обещал!

Прижавшись спиной к гнилой стенке сарая, Оливер отчаянно шевелил мозгами. Чтобы убить «монстра», надо сорвать с Абби красный платок, вот только в отличие от других монстров, кащий сам выбирает, где этот платок повязать. Он может даже спрятать его под одежду; но ведь Абби — девочка! Что теперь делать?

Оливер вернулся к дому старосты, поднял с земли увесистый камень и со всей силы бросил его в окно. Звон разбитого стекла казался громче колокола в городской церкви. Зато после установилась такая тишина, что Оливер слышал, как стучит его сердце.

Вначале казалось, что ничего не произойдет, но в итоге из глубины дома послышалась отборная брань, разбитое окно громко распахнулось, и на землю посыпались остатки дорогого стекла. Из окна выглянул староста и быстро оглядел окрестности. Заметив Абби, он сердито нахмурил седые брови. Старик уже явно был не в том возрасте, чтобы бегать за детьми и махать розгами, но вот побраниться и пожаловаться он был горазд.

— Да что ж вы творите-то, окаянные! Куда родители смотрят? Абби, где твой отец?