Медитация. Первая и последняя свобода

Я слышала, как Ты говорил: «Прекратите делание. Наблюдайте». Немного спустя я услышала, как Ты сказал, что ум должен быть нашим слугой, а не хозяином. Создается впечатление, что не нужно ничего делать, только наблюдать. Но все-таки хочется спросить: помимо наблюдения, можно ли еще что-нибудь делать с этим непослушным слугой?

Помимо наблюдения, с этим непослушным слугой нечего больше делать. На первый взгляд, это кажется слишком простым решением столь сложной проблемы. Но такова часть тайны бытия. Проблема может быть очень сложной — решение может оказаться очень простым.

Наблюдение, свидетельствование, осознавание — все эти слова кажутся бессильными дать решение сложнейших проблем ума. Тысячи лет наследия, традиции, обусловленности, предрассудков — разве они могут исчезнуть от простого наблюдения? И, тем не менее, они исчезают.

Как говорил Гаутама Будда, если в доме горит свет, воры, зная, что хозяин бодрствует, не подойдут к этому дому близко. Через окна и двери виден свет — это неподходящее время для проникновения в дом. Когда же свет потушен, воров влечет к этому дому. Темнота становится приглашением. Точно так же, любил повторять Гаутама Будда, обстоит дело и с вашими мыслями, воображением, сновидениями, тревогами, со всем вашим умом.

Если есть свидетель, то его вполне можно уподобить свету. Тогда воры разбегаются. Но если воры видят, что никакого свидетеля нет, они созывают своих родственников и приятелей, говоря: «Давай войдем». Явление это так же просто, как и свет. В тот момент, когда вы вносите свет, темнота исчезает. Вы больше не спрашиваете: «Достаточно ли одного света для того, чтобы темнота исчезла?» Или: «Когда мы зажжем свет, нужно ли делать что-то еще, чтобы темнота исчезла?»

Нет, поскольку присутствие света — это отсутствие темноты, а отсутствие света — присутствие темноты. Присутствие свидетеля — это отсутствие ума, а отсутствие свидетеля — присутствие ума.

Поэтому с того момента, как вы начнете наблюдать, и, по мере того как ваш наблюдатель будет становиться все сильнее, ваш ум будет постепенно слабеть. И как только ум поймет, что наблюдатель достиг своей зрелости, ум тотчас же подчинится ему и превратится в прекрасного слугу. Ум — это механизм. Когда приходит хозяин, становится возможным воспользоваться этой машиной.

Если хозяина нет или он крепко спит, тогда машина проделывает то, что ей заблагорассудится. Никто не отдает ей приказаний, никто не скажет: «Стоп! Этого делать нельзя». И тогда ум постепенно убеждает себя в том, что он-то и является хозяином, и на протяжении тысячелетий он и был вашим хозяином.

Когда же вы пытаетесь стать свидетелем, он сражается не на жизнь, а на смерть. Он совершенно забыл, что является вашим слугой. Вы отсутствовали слишком долго — он вас не признает. Потому-то и возникает борьба между свидетелем и мыслями. Но окончательная победа — за вами, потому что и природа, и бытие хотят, чтобы вы были хозяином, а ум — слугой. Тогда все становится гармоничным. Тогда ум не может работать неправильно. Тогда все экзистенциально успокоено, безмолвно, все течет туда, куда влечет его судьба.

Вам ничего не нужно делать, только наблюдать.

Падди купил на аукционе попугая. Он спросил у аукциониста: «Я заплатил за этого попугая кучу денег, — вы уверены, что он говорящий?» — «Еще бы мне быть неуверенным, — ответил тот, — ведь это он все время набавлял цену».

Вот насколько ум не способен к осознанию, вот насколько ум глуп. Я слышал, что ирландские атеисты, узнав, что теисты ввели новый вид услуг — молитвы по телефону, — тоже ввели такую услугу, хотя и были атеистами. Соревнующийся ум… они тоже ввели такую услугу. Но когда вы им звоните, никто вам не отвечает.

Двое бродяг сидят ночью у костра. Один из них пребывает в мрачном настроении.

— Знаешь, Джим, — задумчиво произносит он, — жизнь бродяги не так уж хороша, как ее себе представляют. Ночуешь на парковых скамейках или в каком-нибудь холодном сарае. Путешествуешь пешком и все время боишься полиции. Из одного города тебя вышвыривают в другой, из другого — в третий. Не знаешь, где придется в следующий раз поесть; твой же собрат тебя и презирает…

Он замолчал и тяжело вздохнул.

— Ну что ж, — сказал второй бродяга, — если ты так считаешь, почему бы тебе не устроиться на какую-нибудь работу?

— Что? — в изумлении воскликнул первый бродяга. — И признать, что я — неудачник?

Ум привык быть хозяином, но чтобы урезонить его, потребуется не так уж много времени. Свидетельствования будет для этого достаточно. Процесс свидетельствования очень тих, но результаты его потрясающи. Чтобы разогнать темноту ума, лучше метода, чем свидетельствование, нет. Существует сто двенадцать методов медитации. Я испытал их все на себе — испытал на практике. У меня ушли годы на то, чтобы испробовать каждый из них и выявить его суть.

Испытав на себе все сто двенадцать методов, я был крайне удивлен тем, что их сущностью является свидетельствование; в несущественных аспектах они могут отличаться, но центральным пунктом каждого является свидетельствование.