Медицина Древней Руси (сборник)

Вот, например, что рассказывает Ипатьевская летопись о болезни (1289 г.) князя Владимира Васильевича Волынского: «Нача емоу гнити исподнаго оуоустна первого ле мало на другое и на третьее болма нача гнити и еще же емоу не вельми болноу но ходашь и ездашеть на коне… Исходящоу же четвертомоу летоу и наставши зиме и нача болми немочи и впада емоу все мясо с бороды и зоуби исподний выгниша вси и челюсть бородная перегни се же бы вторы Иев… Илеже потом вон не вылазя но болми нача изнемогати и впада емоу мясо все с бороды и кость бородная перегнила бяше и бы видити гортань и не вокоуша по семь недель ничего же разве одиное воды и то же по скоудоу и бь в четверг на ночь поча изнемогати и яко бы в коуры и позна в собе их изнемогаю ко исходоу дши и созрев на нбо и воздав хвалу Боу… и тако преставися благоверный холюбивый великий князь Володимер он Василков вноук Романов… преставление же его бы во Любомли горо»[121].

Благодаря этому документальному и красочному описанию, автор которого фиксировал все изменения в состоянии здоровья князя (и делал это, по-видимому, со слов лечившего его врача), современный медик может распознать заболевание, о котором идет речь: скорее всего, это был рак нижней губы.

К сожалению, летопись не сообщает, как лечили князя, – может быть, еще и потому, что исход лечения оказался фатальным.

Нет в летописи, увы, ничего и о том, как лечили князя Дмитрия Донского во время его последнего заболевания. В рукописи «О житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русьскаго» о его болезни сообщается так: «Потом разболеся и прискорбен бысть велми, и пакы легчая бысть ему, и вьзрадовавшяяся великая княгиня и сынове его радостию великою и велможа его; и паки впаде в большую болезнь и стенание прииде в сердце его, яко и внутреним его терзатися, и уже приближыся ко смерти душа его». Князь попрощался с близкими: «И целовав княгиню свою, и дети своя, и бояры своя, конечное целование дав им и благослови их, и причну руце свои к переем, и тако предаст святую свою душю и непорочную в руце истиннаго Бога».

Гораздо подробнее и квалифицированнее освещает летописец болезнь Василия III (отца Ивана Грозного). Впрочем, это не удивительно, поскольку при дворе Василия III были иноземные врачи, – они, конечно же, помогали в описании заболевания. Можно добавить, что в конце XV – начале XVI в. московские государи многое делали для того, чтобы призвать в страну иностранных специалистов, в том числе врачей. Так, в числе 123 иностранцев, набранных в 1534 г. на русскую службу посланным с этой целью за границу Гансом Слетте, было завербовано 4 доктора, 4 аптекаря, 2 оператора, 8 цирюльников и 8 подлекарей. Но по проискам Ганзы (Ганзейского союза, которому тогда принадлежала торговая гегемония в Северной Европе. – М.М

.) все они были задержаны властями Любека и в Россию не попали[122].

Исторические изыскания, анализ древнерусских летописей позволили выяснить кое-что о врачах-иностранцах, трудившихся при дворе Василия III. Так, Н. М. Карамзин писал о каком-то враче – греке по имени Марко, который прибыл ко двору русского царя из Константинополя, уже несколько десятилетий находившегося во власти турецкого султана. Султан в письме Василию III просил отпустить Марко домой, к семье, так как он якобы приехал в Россию только по торговым делам. Но русский царь не пожелал сделать этого и так отвечал султану: «Марко издавна служит мне добровольно, и лечит моего новгородского наместника: пришли к нему жену и детей»[123].

По данным современных российских историков, Марк Грек подвизался в Москве как лекарь и купец. Сначала русские дипломаты хлопотали в Константинополе о том, чтобы султан разрешил его жене выехать на Русь, – видимо, греческий врач приехал в Москву надолго, с самыми серьезными намерениями. «Марк вел доверительные беседы с государем (Василием III. – M.M.), из чего следует, что он был одним из придворных лекарей»[124]. Впоследствии, правда, его планы изменились, что, видимо, и послужило причиной просьбы турецкой стороны отпустить его в Константинополь. По словам жившего тогда в Москве императорского посла Сигизмунда Герберштейна, Марк Грек первым осмелился высказать Василию III резкие замечания по поводу «тяжких заблуждений русского православия». За это он был тотчас взят под стражу и бесследно исчез, все попытки вызволить его из беды окончились ничем[125]

.

Несколько позже, как сообщает летопись, при дворе Василия III было уже два иноземных врача – Николай Булев (Луев) и Феофил.

Николай Булев был родом из богатого немецкого города Любека. Известно, что он окончил университет в Падуе, был даже профессором медицины и астрологии (в то время – нередкое сочетание). В Россию он приехал вместе с Юрием Делатором, послом императора Священной Римской империи, и остался здесь практиковать.