Медицинские и социальные проблемы однополого влечения

Я никого не трогаю, девочек и мальчиков, не насилую, живу нормальной семейной жизнью. Думаю, что до моих сексуальных вкусов никому не должно быть дела.

Я нисколько не сомневаюсь, что все гомофобные вонючки в нашем эхе ru.sex.gay – это подобие меня самого, каким я был прежде.

Гомофобы, мне вас жаль. У меня нашлись силы стать самим собой и не врать себе, что я "натурал". Вам далеко до настоящей нормы, вот вы и тратитесь на оплёвывание людей, которые ничем не хуже вас. Вернее, они-то и есть люди.

Роман Руленко”.

“Ремонтники”, о которых пишет Роман, это хулиганы, поставившие перед собой цель – бить гомосексуалов. В группе они так и поступают, избивают и грабят геев. Зато в одиночку многие из них ищут однополых партнёров, вступая с ними в связь, как в активной, так и в пассивной форме. Словом, у них как бы две фазы гомосексуального поведения. В одной – они идут на поводу у своего влечения. В другой – по типу проекции они приписывает собственную гомосексуальность кому-то и “наказывая” за неё, как бы отрекаются от неё. На самом деле, карая “чужое” “выпадение из нормы”, такой субъект лишь сменяет одну форму собственной гомосексуальности (мазохистскую) на другую (садистскую).

Правда, девиантностью или комплексом неполноценности (продемонстрированным Еникеевой) объясняются далеко не все виды гомофобии. Показательна, например, реакция моего пациента В. К. на историю Андрея “Рембо”, прочитанную им в книге «Тайны и странности “голубого” мира»:

В. К.: Защищая больных, вы, сексологи, умалчиваете неприглядную правду. Надеюсь, никто не станет защищать педерастов-уголовников? Тогда почему мы должны прощать подобное же извращение тем, кто может жить нормально, но не делает этого из-за “половой девиации”? Всегда найдутся преступники, которых нельзя не сажать в тюрьму, и потому тюремная педерастия практически неизбежна. Вечны и девиации, потому что они неизлечимы. Вы сами подтвердили это историей своего пациента. Выгораживать же “голубых” непозволительно. Вам бы сказать без обиняков, что большинство из них подонки, насильники и педофилы! Если кто-нибудь из мужчин попытается соблазнить моего сына, я в суд обращаться не стану. Пристрелю мерзавца собственноручно!

Я: Бог с вами! Никто не оправдывает преступников. Но, согласитесь, их среди геев в тысячу раз меньше, чем тех, кто насилует и убивает девочек и женщин. Не станем же мы из-за этого считать всех гетеросексуалов потенциальными насильниками!

В. К.: Но вы описываете в книге многих “голубых” как вполне здоровых людей! В это невозможно поверить. Все они выродки; гуманизм врача не для них.

Я: А если вашего сына никто не станет совращать, но он придёт к вам за советом и признается, что его тянет к мужчинам?

В. К.: Надену на него наручники и приволоку к вам лечиться.

Не только гомофобы, питающие невротическую ненависть к гомосексуалам, встретили в штыки «Тайны и странности “голубого” мира». Критика в адрес книги приходила и с другой стороны – от геев. Причём упрёки тех и других были настолько противоположными, что, казалось, они относятся к двум разным изданиям. Читатели-геи (к счастью, меньшинство) приписали книге прямо противоположный грех: они, де, представлены в ней психопатами за одно лишь наличие их девиации. Обе стороны поражены странной слепотой: каждый видит в книге лишь своё. Трагикомичность ситуации в том, что сам факт такой избирательной слепоты – свидетельство её болезненной природы. Она делает явными невротические расстройства, свойственные как гомосексуалам, так и гомофобам.

Следует добавить, что обычно В. К. оказывал мне, своему лечащему врачу, полное уважение и доверие. Книгу он воспринял сквозь призму гомофобии. Десятки судеб, прослеженных в ней, анализ писем и исповедей – всё то, что свидетельствует о наличии у многих гомосексуалов невротических расстройств, требующих лечебной помощи, он счёл “выгораживанием отщепенцев”. Описание же свободных от невроза гармоничных людей, подобных Андрею, и вовсе его возмутило.