Медицинское общежитие (СИ)

Еще мне казалось, что если уж за карликом пришли, так сказать, божьи инквизиторы, поскольку он не выполнил свое предназначение, то и за мной придут инквизиторы, раз уж я также был ни на что не годен. Хотя, все это виделось бредом, но, на всякий случай, я шарахался от всяких подозрительных личностей. А в квартире не ночевал уже больше месяца. Настал январь. Это я понял по надписям на витринах магазинов мишурой о том, что настал-таки январь. Очередной январь.

Я не питался порядком четырех месяцев и даже не чувствовал голода, будто изнутри все мои органы добровольно сдавались и растворялись в желудке, а затем желудок сам покинул корабль, как настоящий капитан.

Решив отметить новый год, я зашел в один магазинчик с мишурой о январе, взял с полки бутылку водки и стоял с довольной безденежной рожей у кассы. А затем наклонился к девушке в налобной повязке.

- Здрасьте.

- Здрасьте, - подражала она.

- A я нe буду платить, - я всмотрелся в ее прелестные голубиные глаза, ее зрачки расширялись, а губы тихонько вздрагивали, и, наконец, она кивнула.

Тут охранник схватил меня за плечо и нервно так зашипел: - Что тут происходит, крестьянин! (вольный перевод).

Я вдруг увидел в нем инквизитора, сатану и даже билетера, и шарахнул по его голове бутылкой, от чего он просто взял и по-простому так упал и развалился, совершая размахивающие движения ластами, будто он делал снежного ангела на полу магазина. Кассирша очнулась и закричала, ее налобная повязка слетела c ее лба, и она начала подкашливать и путаться губами в бахроме. Я снова попытался всмотреться в нее, но ничего не получилось.

**

Мозг будто размякал и разжижался в голове, и, крутанув ею, можно было почувствовать себя трехлитровой банкой с несвежими консервированными помидорами. Эти помидоры, с них слезала кожица, из них вываливалась мякоть, они смешивались с разжиженным мозгом и образовывали негустое пюре, которое бултыхалось и плескалось в моей голове.

И когда я выбежал из магазина с бассейном полным хлорки в голове, я увидел себя в отражении, в витрине. и накатило такое мерзкое и противное чувство, и снег начал таять. Может, он падал хлопьями с неба и в полете растворялся и превращался в дождь, который тут же ринулся за сыплющимся снегом с неба. Я бросился на витрину и бил ее, а затем разбил и бил по осколкам, превращая свои руки, ладони и почему-то голову в кровавое месиво, которое казалось лишь месивом из-за того, что шла кровь. В осколках отражение не изменилось, оно лишь размножилось на тысячи отражений, которые теперь впились в руки, и кровь смешивалась с тающим снегом, а потом с дождем. Глаза ослеплялись кровью и тут же промывались дождем, я поднес ладони к лицу и начал смывать с лица кровь осколками в ладонях, которые тут же резали и лицо и от усердия начинали доставать до кости.

И неизвестно как. Да что уж и говорить, раз все в этом мире происходило неизвестно каким образом! И неизвестно как за дождем с неба начала сыпаться крупа, она неровным слоем покрывала землю, будто так и было надо, а затем запасы крупы на небе кончились, и таз небесный, будучи еще с крупой какое-то время назад, сейчас был полностью пуст. И улицы были пусты. Пустота. Чистая девственная пустота. И далекий гулкий ропот самолета. Маленькая отчетливая желтая точка на небесной синеве.

Это что же, весна наступила?

**

Четырнадцать лет назад я покинул родные края, родной город В. в поисках заработка где-нибудь за экватором. Скачок и щемящая музыка скрипки. Четырнадцать лет назад в восемь часов утра еще неосведомленно светило утреннее солнце, его первые лучи прозрачно догорали в стекле окон, в стекле глаз. Четырнадцать лет назад в десять часов утра в метро одна девушка не отвечала на позывы моего особенного, а иногда просто уродского, взгляда. "Ты меня не проймешь этим!" - восклицала она. И звонко смеялась. "У меня иммунитет!". И она смеялась вновь и вновь.

A ее образ сохранялся и в одиннадцать часов четырнадцать лет назад, и в полдень, и в обеденный перерыв. В четыре часа после полудня образ девушки с иммунитетом начал остывать. Ee ранее отчетливо сияющее лицо уходило в тусклое мерцание лунного дневного света. Вечерело, и в мыслях прокручивались лишь последние слова, сказанные ей на прощание. Незнакомке из третьего вагона метро. "Я приеду за тобой". В восемь часов вечера солнце сдалось и устало. В десять - просто забыло всех нас.

Четырнадцать лет назад я покинул родной город В. И это решение было чертовски большой ошибкой.

**

А сейчас я почему-то снова вспомнил тот день и тот образ девушки с иммунитетом. Ведь она говорила мне тогда мои же внушенные ее мыслям слова, перефразированные на ее лад c ее функциями смеха и пыли. Все это выдумки. Как у пятилетнего детсадовца, рисующего перевернутые домики на песке ручкой пластмассовой лопаты холодной формы.

И на разбросанную повсюду крупу приземлился кукурузник, пилот махал и что-то дико орал, указывая на сидящую между крыльями блондинку. Дикий ор поначалу не был слышен от гула кукурузника, а потом этот ор перерастал в шепот, в болтовню и в сам ор вновь.