Медленно, но верно

Никки знала, что должна быть очень аккуратной с этой темой, особенно в свете последних событий. «Временами я слишком сильно волнуюсь, когда ты уходишь, Хелен. Все потому, что я не знаю где ты, и что с тобой происходит. Но я начинаю понимать, что тебе это необходимо, чтобы собраться с мыслями. И дело необязательно во мне или в наших отношениях».

«Так и есть… – Хелен прервалась и когда продолжила говорить, ее голос был таким тихим, что Никки пришлось напрячь слух. – В детстве это был единственно возможный способ жить. Когда мама заболела… и после…, когда становилось слишком тяжело, я просто уходила. Бродила по холмам, гуляла по лесу. Если я оставалась, то все, что он говорил, было таким… таким обидным и болезненным. – Она подняла глаза, и в них стояли слезы. – И временами я говорю абсолютно так же».

Никки отпустила дыхание, только сейчас осознав, что не дышала все это время. «Ох… слушай…». Она колебалась, зная, что должна ради разнообразия сказать хоть что-то уместное, и очень надеялась, что сумеет подобрать нужные слова. «Я люблю тебя. Это значит, что я люблю тебя достаточно, чтобы отпускать и радоваться твоему возвращению… каждый раз».

Хелен переполнило облегчение. Она закрыла глаза и потянулась к Никки, ища поддержки в ее объятиях. В кои-то веки язык не подвел Никки, и она подумала, что если постарается, в итоге станет сносно разбираться во всех этих сентиментальностях. Она тихонько сжала Хелен и чуть толкнула ее локтем. «Двигай, лазанья уже наверняка готова».

Войдя на кухню, Никки взяла прихватки и вытащила из духовки противень. Она ощутила аромат сыра и томатного соуса и внезапно поняла, что невероятно проголодалась. По большому счету она была вегетарианкой, хотя в ее рационе остались яйца и сыр. Мясо она не ела совсем, так что надеялась, что Хелен не будет очень уж сильно скучать по мясным блюдам.

Стол был полностью сервирован, горели свечи, а в маленькой вазе стояла красная роза. Хелен села и осматривалась с таким выражением на лице, которое Никки не могла точно определить. «Что ты затеяла?»

Никки пожала плечами, поставила противень на подставку и начала нарезать лазанью. «Просто мы еще не отмечали твой выход на работу. И мне захотелось сделать что-нибудь особенное. Тем более после того, как я охренительно облажалась сегодня днем».

«Никки, – начала Хелен и замолчала, подыскивая слова. – Это только моя вина. Начнем с того, что я должна была сказать, что потеряла письмо. Тогда все, что произошло после того, как ты нашла его, просто не случилось бы». Она перевела дыхание и продолжила: «Я не сказала об этом, потому что мне было ужасно стыдно, что могла потерять что-то настолько ценное».

«Все в порядке, Хелен, – сказала Никки и села напротив. – Мне кажется, все дело в том, что мы до сих пор толком не говорили друг с другом. Мы что-то обсуждаем, шутим, смеемся, занимаемся любовью. Но этого недостаточно». Она дождалась, пока Хелен положит себе порцию лазаньи, и наполнила свою тарелку. «Проблема в том, что мы на самом деле все еще не знаем друг друга. Мы только думаем, что знаем». Она какое-то время уделила еде, прежде чем продолжить разговор. «Я знаю твою любимую книгу, но не знаю, почему «Мир Софии» так тебе нравится. Я знаю, какой сорт кофе ты любишь, но до сих пор не знаю, что ты чувствовала, когда Зандра умерла от опухоли в мозге. И я точно знаю, что если поцеловать тебя в определенном месте на правой стороне шеи, тебя это заводит. Но я понятия не имею почему, когда я иногда просыпаюсь ночью, нахожу тебя в слезах».

Хелен смотрела в тарелку, ее голос был мягким, и словно бы даже нерешительным. «Мне нравится «Мир Софии», потому что когда я прочла ее впервые, многое в жизни внезапно обрело смысл. Когда умерла Зандра, я почувствовала себя полностью опустошенной. Я даже не смогла придти на мемориальную службу, потому что винила во всем себя. Мы подвели ее, Никки. Я подвела ее. Если бы ей предоставили хоть сколько-нибудь сносную медицинскую помощь… – Она прервалась и сделала глубокий вдох. – Я иногда плачу ночами, когда смотрю на тебя, лежащую рядом. Я так сильно люблю тебя, что мне трудно поверить в то, что ты на самом деле здесь, со мной».

Она подняла голову, и в ее зеленых глазах блеснуло любопытство, когда они встретились с глазами Никки. «Я знаю, что ты вегетарианка, но не знаю, принципиальный ли это взгляд на жизнь, или тебе просто не нравится вкус. Я знаю, что ты была с Тришей девять лет, но по случайно услышанным в клубе сплетням мне стало известно, что многие женщины хранят более чем нежные воспоминания о тебе. И я знаю, что ты просыпаешься ночами из-за кошмаров. Но ты никогда не говоришь, что именно тебе снилось. Ты только крепче прижимаешь меня к себе, как будто боишься отпустить».

Никки набила полный рот лазаньи, хватаясь за возможность обдумать вопросы и найти правильные слова. «Это принципиальный взгляд. То, что я не ем мясо. – В конце концов, сказала она. – Ты знаешь, как его подготавливают к продаже?»

Хелен приподняла бровь. «Я родом из фермерской деревушки, Никки».