Медленное убийство

Сзади раздался визг тормозов, но удара не последовало, то есть не «поцеловались». Потом хлопнула дверца, раздался мат-перемат, и к нам подскочил разъяренный мужик. Осталось неизвестным, что он хотел сказать, потому что, встретившись взглядом с Дмитрием Васильевичем, счел за благо заткнуться и быстренько ретироваться.

– Так зачем? – повторил он.

– Затем, что нужно все ему рассказать, а там вокруг врачи. Новости такие, что и здорового человека до инфаркта довести могут, а уж его-то – тем более. Да и узнать у него надо, что он планирует с Кошкиным сделать – может, он с ним поговорить захочет?

– Не захочет, – твердо произнес Ушаков. – Когда Ильич мне позвонил и попросил нас с сыном помочь вам, он открытым текстом сказал, что будущее его врага, кем бы он ни оказался, его не волнует. Совсем! А вот запись надо найти во что бы то ни стало!

– Иначе говоря, Шестопалов заранее благословил любые ваши с Егором действия, – расшифровала я.

Господи! Какая же тяжесть свалилась с моей души! Не я приняла это решение, а сам Шестопалов.

– Ну что ж! Значит, надо позвонить Игорю и сообщить, что получит он убийцу Светланы, – предложила я. – Я даже представить себе боюсь, что он с ним сделает, но по грехам и муки!

– Я сам с ним свяжусь, а вот вам лучше держаться от него подальше, – сказал, снова трогаясь, Ушаков.

– Навели справки? – догадалась я.

– Как мне сказали, умные люди, едва завидев Князя, переходят на другую сторону улицы.

– Он настолько жестоко отомстил за смерть Светланы? Но почему же тогда он на свободе? – удивилась я.

– А нет тела, нет дела. Люди пропали бесследно, когда он еще в СИЗО сидел. Одиннадцать человек. Все, кто хоть как-то был причастен к его аресту и, следовательно, к гибели Светы.

– А папик кем оказался? – полюбопытствовала я.

– Бывший мент, подполковник, а потом депутат областной думы. Он первым пропал. А потом все остальные. И никого не нашли, а ведь искали! Очень старательно искали!

– Подождите! – спохватившись, воскликнула я. – Я же в больницу к Алексею Ильичу собиралась еще и для того, чтобы сообщить о смерти Николая с Натальей. Для этого и врачи поблизости нужны были.

– А он уже все знает – по телевизору в криминальных новостях было.

– Надеюсь, там не сказали, что это умышленное убийство? – вскинулась я.

– Нет, просто, что произошло то-то и то-то, рассматриваются все версии. А с остальным лучше подождать, когда он домой вернется. Вокруг родные люди будут, и он легче это перенесет – врачи же не станут возле него, если потребуется, всю ночь сидеть, утешать и по руке гладить. Да и вряд ли их сочувствие искренним будет. А дома любящая жена с детьми, кошки с собаками. Обстановка совсем другая.

– В общем-то, тоже правильно, – подумав, согласилась я и очень удивилась – оказывается, этот молчаливый человек, когда надо, может быть довольно разговорчивым.

В коттедже нас встретили горящие от нетерпения глаза, причем не только Насти, но и Дарьи Михайловны.

– Ну? – почти в один голос спросили они.

– Все! – торжественно произнесла я.

– Мыть руки и ужинать! – командирским тоном сказала домработница.

– Да нет, давайте сначала Егора послушаем – вдруг какие-то вводные появились, – предложила я.

– Тогда идите в кабинет, а то дети могут случайно что-то услышать, а это не для их ушей, – вздохнула Настя.

– То есть вам Егор уже все рассказал? – уточнила я, и она кивнула. – Ну и?..

– Ты была права – это умышленное убийство, – тихо ответила Настя.

– Ох, Татьяна Александровна! Цены вам нет! Просто бабка-угадка! – с восхищением произнесла Дарья Михайловна.

– Надеюсь, что еще не бабка, – сквалыжным тоном заметила я.

– Ай, а то вы не поняли! – отмахнулась она.

Вот и получилось, что в кабинете мы оказались втроем. Я села за хозяйский стол, а Ушаковы – в кресла, и Егор начал: