Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

На самом деле, все это время существовали постоянные улики, указывающие на личность Сюань Миня. В последние дни, особенно с тех пор, как они отправились в Пещеру Сотни Насекомых, этот странный, ноющий дискомфорт Сюэ Сяня был бессознательным беспокойством, даже нервозностью.

Он всегда знал, в глубине души. Но он намеренно или непреднамеренно проигнорировал это.

Даже сейчас, испытав возвращение воспоминаний Сюань Миня через связь с подвеской, он все еще цеплялся за последнюю надежду, что все это могло быть совпадением. Он хотел спросить самого Сюань Миня — он даже был готов вести себя глупо, пока Сюань Минь отрицал это, пока Сюань Минь сказал слово «нет»…

— Год Учэнь, седьмой месяц шестого дня… — повторил Сюэ Сянь, пристально глядя на эту белую тень над заливом.

Он увидел, как эта белая тень слегка двинулась.

Но туман был слишком густым, поэтому он не знал, действительно ли он видел его или воображал.

— Когда ты сказал: год Учэнь, седьмой месяц шестого дня. Какой день ты имел в виду…

Сюэ Сянь наконец смог произнести полное предложение.

За всю свою долгую, почти бесконечную жизнь он чувствовал это, задавая вопрос, никогда так не заботился об ответе. На мгновение он даже пожалел о том, что попросил, хотел что-то выпалить, чтобы остановить это, вернуть это.

Он никогда так не боялся услышать правду.

И все же тот, кто был на горе, однажды сказал ему, что "я никогда не буду тебе лгать".

Сюань Минь долго молчал, настолько долго, что от холода, протекавшего по груди Сюэ Сяня, он полностью онемел. Наконец, Сюэ Сянь услышал этот голос, слегка хриплый, произнесший:

— Период катастрофы дракона…

Веки Сюэ Сяня задрожали, и он спокойно закрыл глаза. Когда он снова их открыл, на его лице не было никакого выражения. Он в последний раз оглянулся на Сюань Миня и ужасающим холодным голосом сказал:

— Хорошо.

*****

В храме примерно в десяти ли от горы Цзянсон, очень молодой на вид буддийский послушник, сидел, скрестив ноги, у окна и читал книгу сутр. Как только он собирался перевернуть страницу, темные тучи внезапно бросились покрывать небо снаружи, и загрохотал гром.

Маленький послушник отложил сутру в сторону и посмотрел в окно.

Их храм был построен по потоку стороне горы, и был самым высоким сооружением в десятидневный ли радиуса. Со своего угла он мог видеть, что вдали была еще одна гора, перед которой была огромная и могучая река. На горе стоял одинокий храм.

Эти черные облака и молнии возникли из ниоткуда и, казалось, не собирались уходить в ближайшее время. Казалось, бог грустит и устраивает истерику.

Черные тучи грохотали и в мгновение ока задушили все небо от этой стороны до другой. Они сильно давили, казалось, почти давили на саму крышу храма, как будто маленький послушник мог просто протянуть руку и коснуться их.

Увидев это, маленький послушник был озадачен и действительно протянул руку, чтобы попытаться дотронуться до них — но прежде чем он смог это сделать, пошел сильный дождь.

Дождь был очень сильным, и теперь новичок больше не мог видеть гору вдалеке, только небольшое пятно этого одинокого храма.

Капли дождя упали так сильно, что у маленького послушника начала болеть рука, и весь рукав его серой монашеской мантии стал промокать, прилипая к его рукам. Мокрая одежда на коже никогда не бывает удобной, но маленький послушник не возражал. Он только ошеломленно смотрел на эту дикую бурю.

По какой-то причине у него возникло ощущение, что дождь был катартически сильным, что черные облака что-то выпускали из своей груди. Наблюдая за дождем, он испытывал странное чувство печали, как если бы он был заперт в облаках, задыхаясь, не мог дышать.

Маленький послушник был очень молод и большую часть своей короткой жизни прожил в горах. Он очень редко чувствовал, что такие странные эмоции возникают из ниоткуда. Он внезапно вспомнил сутру, которую он только что читал, которая включала строку, которую он не понимал:

Любовь делает жизнь несчастной; любовь пугает жизнь; те, кто избегает любви, не чувствуют ни несчастья, ни страха *.

Маленький послушник смотрел в завораживающую бурю и надолго отключался, пока его брат-ученик не пришел и не попросил его закрыть окно.

— Брат, я только что видел кого-то внутри того храма, — сказал маленький послушник, указывая на тонкий силуэт горы через дождь.

— Какие уловки ты используешь, чтобы видеть так далеко? — брат засмеялся. — Ничего подобного Это Храм Дазе, знаменитый храм с привидениями. Он был заброшен неизвестно как долго. Как там кто-то мог быть?

— Я действительно видел это. Я видел это до того, как начался дождь. Человек в белом, стоящий на вершине пагоды, но когда я попытался посмотреть снова, они исчезли.

Затем маленький послушник сказал:

— Амитофо, — по-видимому, начав думать о призраках и духах.

На самом деле, ему не нужно было, чтобы его брат-ученик говорил ему, что одинокий храм вдалеке был Храмом Дазе.