Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

Сюэ Сянь потянул Сюань Миня за руку и повел его мимо статуи Будды к задней двери холла.

Когда-то задний двор храма был прекрасным садом, который каждое лето цветел ароматами и красками и был идеальным местом для укрытия от жары — но огонь превратил его в клочок мертвой земли, с торчащими из земли сломанными ветвями, пустынное место.

В прошлом году что-то проникло в Сюэ Сяню, и он внезапно начал жаждать мушмулы. Ядовитый туман вокруг их бамбукового здания был слишком силен и убивал их мушмулу оба раза, когда они пытались посадить одну, поэтому вместо этого он убедил Сюань Миня позволить ему посадить одну в Храме Дазе — в любом случае, Храм Дазе начинал чувствовать себя их летним домиком.

Сюань Минь всегда потворствовал желаниям Сюэ Сянь. Он немедленно пошел купить саженец мушмулы и посадил его в храмовом саду.

В то время Тхондэн взглянул на него и ничего не сказал, кроме: «Это хорошо». Саженец был таким маленьким и хрупким, и потребовалось огромное количество усилий, чтобы превратиться в плодоносное дерево. Он подумал, что они могут попробовать, если захотят.

Но Юньчжоу узнал об этом плане и каким-то образом был им взволнован. Через несколько дней он ушел куда-то вглубь горного леса и вернулся с тремя взрослыми деревьями мушмулы, уже цветущими великолепными зелеными листьями. Он тоже посадил их в саду за домом.

Дикие мушмулы были жизнеспособными растениями — им едва ли нужно было обращать внимание на деревья, чтобы мушмулы начали расти, как только наступил подходящий сезон. Сначала они были зелеными, а затем стали ярко-желтыми, становясь все слаще и слаще по мере того, как наступали дни.

С тех пор, как они посадили тот первый саженец мушмулы, Сюэ Сянь заставлял Сюань Миня приходить с ним в храм каждый божий день, просто чтобы убедиться, что мушмула хорошо растет.

За все годы жизни Тхондэн никогда не встречал такого обжора. Божественный дракон, с которым никто не мог связываться, который каким-то образом оказался со своим собственным учеником. Что за крушение небес.

Тхондэн снова взял кисть, намереваясь закончить копирование этого текста, но вскоре двери храма снова со скрипом распахнулись.

Он вздохнул; он определенно не завершит свою задачу сегодня.

Ему не нужно было смотреть вверх, чтобы узнать, кто вошел. И все же он все равно поднял глаза.

Он смотрел, как Юньчжоу осторожно закрыл двери переднего двора и направился к холлу. Он быстро вырос за последние несколько лет. Теперь он был высоким и сильным, а рукава его туники были закатаны, обнажая жилистые мускулы на его предплечьях.

И он не был таким темным, как сказал Сюэ Сянь; его кожа больше походила на цвет пшеницы.

— Небо затянуто облаками. Скоро пойдет дождь, — пожаловался Юньчжоу, входя в зал, так естественно и непринужденно, как если бы он возвращался в свой дом после долгого дня.

Тхондэн согласно промычал и снова попытался поднять кисть, но внезапно снова остановился. Он посмотрел на Юньчжоу и спросил:

— Что это у тебя с собой?

— Чай, — сказал Юньчжоу, поднимая сверток, чтобы показать ему. Затем он улыбнулся. — И вино.

Это напомнило а его старом друге все эти давние годы. Сходство повергло Тхондэна в оцепенение, и он автоматически ответил:

— Хочешь заставить меня снова выпить вина?

Когда Юньчжоу наклонился, чтобы поставить чайник на стол, он засмеялся и сказал:

— Уловка? Это даже не Цюлубай.

Потом он замер. Он взглянул на Тхондэна и обнаружил, что монах смотрит на него, тоже застывший.

Тхондэн пробормотал:

— Ты…

Облако замешательства промелькнуло на лице Юньчжоу, когда он сказал:

— Я… тоже не знаю, почему я только что сказал это.

— О, — сказал Тхондэн и улыбнулся. — Неважно. Поставь сюда чай, но отнеси вино как можно подальше от меня. Не отвлекай меня от написания твоих текстов.

Юньчжоу кивнул. Он приподнял лицо к столу и смотрел, как Тхондэн пишет каллиграфию, а затем не мог не спросить:

— Моя каллиграфия… становится лучше?

Тхондэн взглянул на него и сказал:

— Конечно. Твой прогресс перешел от ползания змеи на животе к ползанию на четвереньках.

Юньчжоу закатил глаза.

Тхондэн не смотрел на него, но его губы изогнулись в улыбке.

Юньчжоу вздохнул, взял горшок с вином, встал и посмотрел на заднюю дверь.

Сюэ Сянь стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, любуясь мушмулами в саду, и тихо болтал о чем-то с Сюань Минем. Увидев, что Юньчжоу был здесь, Сюэ Сянь выпятил подбородок и сказал:

— Мы только что говорили о тебе. Что у тебя с собой? Вино?

Юньчжоу поднял горшок, чтобы показать ему.

— Сегодня утром я сорвал мушмулу. Она спелая. Если хочешь, можешь выпить ее с вином.

Сюэ Сянь моргнул.

— Я впервые слышу о том, чтобы пить вино с мушмулами.

Но Юньчжоу уже снова исчез за статуей Будды — он вернулся, чтобы учиться письму с Тхондэном.

Обоняние Сюэ Сяня было превосходным. Хотя Юньчжоу забрал вино, он все еще чувствовал его запах. Он наклонился в холл и еще раз вдохнул воздух, прежде чем Сюань Минь схватил его за подбородок и вернул обратно.

— Ешь столько мушмулы, сколько хочешь, но без вина.

Сюэ Сянь покосился на него, затем просунул шею обратно в холл и крикнул: