Медный всадник. Жизненный путь Этьена Фальконе

За историю человечества произошло столько сражений и осад, которые свидетельствуют лишь о ничтожности дел человеческих, но одни только разительные перевороты в состоянии обратить на себя внимание людей, – перевороты, имевшие следствием перемену нравов и законов в больших государствах, и с этой стороны история Петра Великого заслуживает быть известною. Петр показал, каких успехов может достичь страна благодаря власти просвещенного правителя, достаточно сильного для того, чтобы уничтожить отжившие политические порядки. Эпоха государственных преобразований Петра Великого по своим последствиям может быть сравнима с временем, когда в конце десятого века князь Владимир крестил Русь. Владимир преследовал цель стать вровень с развитыми государствами того времени, в том числе с Византией. Для этого нужно было решиться на проведение смелых реформ и глубоких преобразований государственной жизни. Так и во времена Петра был совершен рывок в развитии страны и усвоении самых передовых достижений европейских государств. Петр дал могучий толчок развитию России. Ни одна европейская страна того времени не переживала таких бурных темпов преобразования. Он взял в Европе все лучшее, что могло способствовать укреплению и просвещению России, не поступаясь национальным достоинством и престижем государства.

Однако многое из того полезного, что он делал для своего народа, служило поводом к возмущению некоторых их невежествующих его подданных: закоснелым боярам, приверженным к древним своим обычаям, духовенству, которому нововведения казались беззаконием и ниспровержением обычаев. До царя Петра I московиты были еще почти варварами. Народ, рожденный в рабстве, был груб, неотесан, жесток, труслив и безнравственен, но варварство уже начинало исчезать, и их властитель не так уж много положил труда для его окультуривания. И все же царю стоило труда даже введение обыкновения одеваться по-европейски и брить бороду. Он вынужден был наложить как бы некоторого рода пошлину на длинное платье и бороду. Кто же не хотел платить пошлину, тем отрезали кафтан и брили бороду, и все это обращалось в шутку, которая предохраняла от возмущения.

В течение нескольких десятилетий он достиг того, на что у других народов ушли столетия, хотя достигнуто это было самыми варварскими методами. Петр укреплял свою собственную власть, жестоко расправляясь с теми, кто ему мешал. Что ж, он думал о потомках, о тех, кто будет после него и оценит по достоинству созданное им.

– Не стоит переоценивать деяния Петра, – возразил Вольтеру Руссо. – Мудрый законодатель не может издавать законов, которые хороши сами по себе, не обсудив предварительно, в состоянии ли тот народ, которому он их предназначает, исполнять их, подобно тому как архитектор, прежде чем возвести большое здание, исследует и зондирует почву, чтобы убедиться, выдержит ли она его тяжесть. Есть народы, которым необходим повелитель, а не освободитель. Для народов, как и для людей, существует время детства, когда надо ждать, прежде чем подчинить их законам. Но не всегда легко распознать зрелость народа, если не дождаться ее, труд будет бесполезен. У русских никогда не будет настоящего гражданского порядка, потому что они получили его слишком рано. Петр обладал подражательным гением; он не обладал настоящим гением, таким, который творит и создает все из ничего. Некоторые из сделанных им нововведений хороши, большинство было неуместно. Он сознавал, что его народ – варварский народ, но не сознавал, что он не созрел для гражданского порядка. Он хотел его цивилизовать, когда его надо было только приучать. Он желал сначала создать немцев и англичан, когда прежде всего необходимо было создать русских. Он помешал своим подданным стать когда-либо тем, чем они могли бы быть, уверяя их, что они – то, чем они на самом деле не являются. Именно такое образование дает французский воспитатель своему воспитаннику, чтобы он блистал во время своего детства, а потом не был бы никогда ничем. Россия пожелает покорить Европу, и сама будет покорена. Татары, ее подданные, или соседи станут ее повелителями: это кажется мне неизбежным.

– Но культура наднациональна, – парировал Вольтер. – Все нации и народы есть часть одной, общечеловеческой цивилизации, и не пристало упрекать русского царя в том, что он привил своему народу лучшее из человеческого опыта. Сила нации не только в приверженности традициям, но и в способности усваивать все лучшее, что создано другими.

– Однако общечеловеческое создается отдельными народами. Лишь нищие всю жизнь живут чужими достижениями, не создавая ничего своего, – запальчиво возразил ему Руссо.

Вольтер лишь снисходительно улыбнулся: