Медовый месяц

— Кстати, — сказал Питер на следующее утро, — мне очень не хочется тебя беспокоить, но сегодня я собираюсь потащить тебя в церковь. Необязательно разыгрывать из себя святых великомучеников, надевать вериги и власяницы. Все намного проще. Но, если ты не возражаешь, нам нужно хоть раз появиться на нашей родовой скамье. Людям будет о чем поговорить, и вообще как-то надо поддерживать семейные традиции.

— Конечно, я пойду с тобой в церковь.

И все-таки она чувствовала себя немного странно, когда стояла рядом с Питером в большом холле в ожидании графини. Все это напоминало далекое детство, когда мама выходила, застегивая перчатки, брала ее за руку, и они вместе шли в церковь. Графиня вручила Питеру молитвенник и сказала:

— Ты помнишь, сегодня день сбора пожертвований?

— Да, совсем забыла, — сказала по дороге она. — Викарий прислал письмо, что его совсем замучила астма, а его помощник уехал. И так как Джеральда тоже нет, он был бы тебе очень благодарен, если бы ты прочитал молитву.

— Конечно, — ответил Питер. — Только не будем вспоминать о Якове, я его с детства терпеть не могу.

— Не будем, дорогой. Ты прочтешь прекрасный печальный отрывок из Иеремии. У тебя это получается намного лучше, чем у мистера Джоунза. Тебе так и не удалили аденоиды, поэтому тебе замечательно удаются носовые согласные. По пути захватим дядю Мэттью…

В маленькой церквушке яблоку было негде упасть.

— Все в сборе, — заметил Питер, отвечая на приветствия. — И, кажется, начался сезон сбора мяты. — Он снял шляпу и повел своих дам к высоким резным родовым скамьям.

— …мир без конца. Аминь.

Община, кашляя и стуча каблуками, расселась по местам и приготовилась слушать откровения древнего пророка в исполнении Питера. Питер раскрыл большую Библию в красном бархатном переплете, подождал, пока успокоятся задние ряды, открыл рот и вдруг замер, строго глядя поверх очков на маленького мальчика в первом ряду.

— Тебя зовут Вилли Блоджет?

Вилли Блоджет окаменел.

— Тогда сиди тихо и не толкай сестру. Мы здесь не играем в крокет.

— Ужас какой! — громким шепотом сказала мать несчастного Вилли. — Сиди тихо! Мне так за тебя стыдно!

«Начало пятой главы послания пророка Иеремии.

Обыщи все улицы Иерусалима, ищи в хижинах и на площадях. Найдешь ли ты человека, найдешь ли ты достойного судить и вынести справедливый приговор?..»

(Фрэнк Кратчли сидит сейчас в местной тюрьме. Скоро ли его будут судить? Вынесут ли справедливый приговор? Можно ли ему встречаться со священником сейчас?)

«…Львы придут из пустыни и разорвут нечестных, ночные волки загрызут их, и леопарды будут блуждать по пустынным улицам грешного города…»

(Скоро он перечислит весь зоопарк, подумала Харриет. На спинке скамьи она увидела герб Вимси: льва со щитом. В дальнем углу церкви был небольшой придел с каменными надгробиями. Опять Вимси, решила она).

«…Внемлите, глупцы неразумные, имеющий глаза, да увидит…»

(Подумать только, он вытер горшок прямо на их глазах!..)

«…Среди народа моего есть порочные люди, которые выжидают и ловят праведников в свои грязные сети…»

(Харриет прислушалась. Ей показалось, что его голос дрогнул. Но Питер не поднимал глаз от страницы).

«…и что будет с тобой, мой возлюбленный народ?

На этом послание заканчивается».

— Замечательно прочитал, — склонившись к Харриет, прошептала графиня. — Великолепно. Ты всегда читаешь это послание с большим чувством.

Питер немного позже сказал на ухо Харриет:

— Тебе нужно послушать старину Джеральда, когда он доходит до описания страшного суда.

Когда пели «Отче наш», Харриет думала о мисс Твиттертон. Хватило ли у нее смелости играть сегодня на органе?

ТЭЛБОЙЗ Трубы небесные

После предварительного слушания в магистрате они были свободны. До суда. Поэтому остаток медового месяца провели все-таки в Испании.

Графиня написала, что выслала мебель в Тэлбойз, и что ремонт уже закончен. Ванную придется отложить. Пока не кончатся морозы. Но в доме уже можно жить.

Харриет ответила, что они успеют вернуться до суда, что у них самый счастливый брак на свете, только Питеру опять стали сниться кошмары.

Сэр Аймпи Биггс, перекрестный допрос:

— И вы хотите убедить присяжных, что убитый не заметил это сложное устройство с шести двадцати до девяти часов?

— Я ничего не хочу. Я просто описал устройство, с помощью которого можно поднять и опустить цветочный горшок.

Судья:

— Сэр Аймпи. Свидетель не может высказывать предположения, он описывает только то, что видел или знает.

— Вы совершенно правы, милорд.