Медовый месяц

— Вот как? — Мне показалось, что он немного удивился. — Так это с ней вы так весело проводили время прошлой ночью?

— Ну да, — я немного смутилась, но тут же взяла себя в руки: — Она мне понравилась, очень милая девочка.

Я сделала паузу, ожидая от него ответной реакции, что-то вроде: «Да, конечно, она очаровательна. Я знаю ее с детства». Что там обычно говорят в таких случаях? Но он молчал, и тогда я добавила:

— Паша сказал, что они дружили? — я вопросительно посмотрела на него.

— Да, хотя вряд ли это можно назвать дружбой, мальчишки к девочкам обычно относятся несколько снисходительно, свысока, к тому же если разница в возрасте составляет три года. Но у них были неплохие отношения, он защищал ее, оберегал. Мы много времени проводили вместе, дружили семьями. Значит, она вам, то есть, извини, тебе, понравилась?

— Да, — подтвердила я. — Она очень славная, хотя и несколько своеобразная, видно, что отец ее балует и многое позволяет. С одной стороны, она еще маленькая девочка, а с другой — хочет казаться взрослой опытной женщиной.

— Это верно. — Он как-то странно усмехнулся и посмотрел на меня.

— Она много говорила о вас, — выпалила я.

— Обо мне? — он слегка приподнял бровь. — И что именно, если не секрет?

— Она считает вас настоящим мужчиной. И говорит, что вы всегда выходите победителем.

— Что ж, лестное мнение, — довольно равнодушно произнес он и посмотрел в окно.

— Скажите, Александр Владимирович, — я собралась с духом. — А по поводу убитой женщины, медсестры, есть что-нибудь новое? Я понимаю, выдавать профессиональные секреты вы не можете, но просто скажите, есть подозреваемые, что-нибудь прояснилось?

Он внимательно посмотрел на меня, отпил глоток чая:

— Понимаешь, я же не следователь, поэтому не могу сказать ничего конкретного.

— Но ведь вам наверняка докладывают о ходе дела?

— Да, конечно, но… — он помолчал. — Пока еще никого не нашли, хотя работа идет, конечно. Но хочу тебя попросить кое о чем.

— О чем же?

— Не ходи одна гулять в малолюдные места, особенно с наступлением темноты, да и при свете тоже. Мало ли что может случиться.

— Так, значит, это все же маньяк?

— Не исключено. Конечно, пугаться не стоит, — заверил он, увидев мое встревоженное лицо. — Днем, среди людей, вряд ли что-то может случиться, но на всякий случай все же будь осторожна.

— Хорошо, буду, — пообещала я и спросила: — А правда, что ее убили совсем не там, где обнаружили тело, а в другом месте?

Если бы он был более эмоционален, то наверняка подавился бы чаем, но прокурор умел сдерживать свои чувства, поэтому просто отставил чашку в сторону, не пролив при этом ни капли, и, внимательно глядя на меня, задал вопрос:

— Откуда ты об этом знаешь?

— Так, значит, это правда?

— Сначала ты мне ответь.

Я замялась — говорить или не стоит?

— Вчера Эля сказала нам об этом, мы с ней встретились на холме у церкви.

— У церкви?

— Ну да, мы с Пашей пошли туда гулять, он хотел показать мне это место, там очень красиво, и мы встретили Эльвиру, дочку мэра.

— Она тоже там гуляла?

— Она сказала, что пришла искать улики.

— Что?!

— Так она сказала. Она сказала, что знает нечто такое, что неизвестно милиции. И тогда же она заявила торжественным шепотом, что женщину убили где-то здесь, а тело просто перенесли в другое место. Мы спросили, откуда ей это известно, на что она ответила, что якобы была той ночью на месте убийства и кое-что видела.

— И что же?

— Когда мы с Пашей стали выяснять подробности, она смутилась и призналась, что все это выдумала с целью привлечь к себе внимание. Она еще совсем ребенок! — я снисходительно, совсем как моя мама, когда хотела показать, что я веду себя глупо, пожала плечами.

— Так значит, она все это придумала? — уточнил он.

— Так она сказала, во всяком случае, я думаю, что так все и было.

— Молодец, что сказала мне. Я все же проверю ее слова. На всякий случай. Хотя я тоже склонен думать, что она все это выдумала.

Он снова взялся за чай.

— Так вы мне не ответили, правда, что убийство произошло в другом месте, а не в том, где обнаружили жертву? — спросила я.

— Не исключено, — повторил он свое любимое словечко, а я про себя возмутилась: «Ну что за тип! Ничего конкретного не скажет! Понятно, что тайна следствия и все прочее. Но мне-то мог бы сказать! Я ему все выложила. Сухарь проклятый, черт бы его подрал! Строит из себя бог весть что!»

Вслух же я, понятное дело, не стала это произносить, а мило улыбнувшись, вполне нейтрально предложила:

— Еще чая?

— Нет, спасибо, а вот бутерброд с колбасой, пожалуй, можно.

Я взяла батон, колбасу и начала сооружать сэндвич.

— У тебя просто «бутербродный талант», — неожиданно похвалил он. — Колбаса в три раза толще хлеба, это впечатляет!

Я улыбнулась, на сей раз вполне искренне. А у него неплохое чувство юмора! Его глаза в лучах утреннего солнца, что светило в окно, показались мне ярко-голубыми, цвета молодой бирюзы. У меня было колечко с бирюзой, мой знак, мама подарила мне его на шестнадцатилетие. Странно, неужели у него меняется цвет глаз в зависимости от освещения или настроения? Сможет ли это солнце растопить лед в его глазах, в его сердце?