Медуза

– Конечно, – сказал туземец. – У нас хорошее лечение. Поставим тебя на ноги. Ты из Нью-Бедфорда?

Доббс кивнул.

– Это плохо, – сказал туземец. – Люди из Нью-Бедфорда схватили меня. Я сбежал с корабля. Вернулся домой. – Он улыбнулся, показав острые зубы. – Не будет лечения. Мы видим, вас сжигает огненная болезнь.

Негромкий голос произнес:

– Как вы, капитан?

Из тени появился Калеб и стоял теперь на палубе, освещенной факелами.

Глаза предводителя туземцев расширились, и он произнес только одно слово:

– Атуа!

Капитан немного владел языками Океании и знал, что «атуа» означает «плохой призрак». Приподнявшись на локтях, Доббс сказал:

– Да, это мой атуа. Делай, что он говорит, или он проклянет и тебя, и весь этот остров.

Калеб понял, в чем дело, и поддержал обман.

Высоко подняв руку над головой ради пущего эффекта, он произнес:

– Бросьте оружие, или я использую свою силу.

Предводитель что-то сказал на своем языке, и островитяне побросали оружие на палубу.

– Вы действительно можете что-то сделать с огненной болезнью? – спросил капитан. – Вы знаете, как лечить? Помоги моим людям, или мой атуа рассердится.

Островитянин стоял в нерешительности, но все его сомнения рассеялись, когда Калеб снял шляпу и тропический бриз подхватил его шелковистые белые волосы. Предводитель отдал короткий приказ.

Капитан снова потерял сознание. Его сон был заполнен дикими видениями и ощущениями – он почувствовал прикосновение чего-то холодного и влажного и укол в грудь. Был день, когда он очнулся, и по палубе расхаживали матросы. Он видел голубое небо, поднятые паруса и белокрылых птиц, он слышал, как о борт бились волны.

Старший помощник заметил, что Доббс пытается сесть, и подошел с кружкой воды.

– Вам лучше, капитан?

– Да, – прохрипел капитан, глотая воду. Лихорадка прошла, и желудок был в порядке, если не считать страшного голода. – Помогите встать.

Капитан стоял на подгибающихся ногах, старший помощник поддерживал его. Судно рассекало океан. Острова не было видно.

– Давно мы в пути?

– Пять часов, – ответил помощник. – Лихорадка у людей кончилась. Сыпь прошла. Кок сварил суп, и мы снялись с якоря.

Капитан почувствовал зуд на груди и приподнял рубашку. Сыпь исчезла, ее сменило маленькое красное пятно и кружок воспаленной кожи в нескольких дюймах над пупком.

– А что с туземцами? – спросил Доббс.

– С какими туземцами? Мы не видели никаких туземцев.

Доббс покачал головой. Может, все это привиделось ему в бреду? Он попросил помощника позвать Калеба. Новичок поднялся на ют. Для защиты от солнца у него на голове была соломенная шляпа. Когда он увидел, что капитан пришел в себя, на его бледном морщинистом лице появилась улыбка.

– Что произошло прошлой ночью? – поинтересовался Доббс.

Калеб рассказал капитану, что, после того как Доббс потерял сознание, туземцы ушли с корабля, но быстро вернулись с деревянными корзинами, из которых исходило бледное голубое свечение. Туземцы переходили от человека к человеку. Калеб не видел, что они делали. Потом островитяне снова ушли. Вскоре после этого моряки начали приходить в себя. Капитан попросил Калеба помочь ему спуститься в каюту. Здесь он сел в кресло и открыл судовой журнал.

«Весьма необычное происшествие», – начал капитан. Хотя его руки еще дрожали, он записал все, что смог вспомнить. Потом с любовью посмотрел на миниатюрный портрет своей молодой красивой жены и закончил запись словами: «Возвращаемся домой!»

Фэйрхевен, Массачусетс, 1878 год

Дом с французской мансардой под крышей, известный жителям города как «Дом призрака», стоял поодаль от тихой улицы, в глубине, отгороженный березами с темной листвой. Длинную подъездную дорогу сторожили выбеленные челюсти кашалота, поставленные вертикально, так что их острые концы, встречаясь, образовывали готическую арку.

В золотой октябрьский день под китовыми челюстями стояли два мальчика, подзуживая один другого пройти по дороге и заглянуть в окна. Ни один из них не решался сделать первый шаг, и они все еще дразнили друг друга, когда к воротам подкатила блестящая черная карета.

На козлах сидел плотный мужчина; дорогой красновато-коричневый костюм и шляпа того же цвета не могли облагородить его разбойничий вид. Грубые черты сформировались под ударами противников, которым он противостоял в прошлом, в дни сражений за деньги. Годы не пощадили его, и всякий, кто взглянул бы на него, увидел кривой бесформенный нос, уши, похожие на капустные листья, глубоко посаженные глаза и покрытую рубцами кожу.

Мужчина наклонился вперед и посмотрел на мальчиков.

– Что вам здесь нужно, огольцы? – взревел он, как старый боевой бык, на которого был похож. – Небось нашкодить хотите.

– Нет, – сказал один мальчик, отведя глаза.

– Правда? – усмехнулся мужчина. – Ну, на вашем месте я бы здесь не околачивался. В этом доме живет призрак.

– Видишь, – произнес второй мальчик. – Я же говорил.