Медведь и Дракон

– Я тоже, миледи. – Он мог поручить Рою Альтману застрелить француза за то, что тот уделял жене президента Америки слишком много внимания, с улыбкой подумал Райан, но это приведёт к дипломатическому инциденту, а Скотт Адлер всегда расстраивался из-за этого… Джек посмотрел на часы. Официальный приём подходил к концу. Скоро какой-нибудь дипломат сделает сдержанное объявление, которое завершит приём. Джек ещё не танцевал со своей женой. Печальная правда заключалась в том, что Джек не умел танцевать, что было источником некоторых разногласий с Кэти. Он собирался исправить этот недостаток когда-нибудь… может быть.

Приём закончился в запланированное время. В посольстве были удобные апартаменты, и Райан направился к огромной кровати, доставленной сюда для него и Кэти.

* * *

Официальная резиденция Бондаренко в Хабаровске была весьма комфортабельной, что соответствовало званию генерала армии с четырьмя золотыми шитыми звёздами на погонах. Но его жене не нравилось здесь. Восточной Сибири недоставало светской жизни Москвы, к тому же одна из их дочерей была на девятом месяце беременности, и жена уехала в Петербург, чтобы присутствовать при родах младенца.

Перед домом простирался огромный парадный плац.

Обратная сторона, где находилась его спальня, выходила окнами на сосновый лес, который занимал большую часть этого региона. У Бондаренко был обслуживающий персонал, заботящийся о его нуждах. В него входили искусный повар и связисты, обслуживающие центр связи. В три часа ночи по местному времени в дверь спальни постучался один из связистов.

– Да, в чём дело?

– Срочное сообщение для вас, товарищ генерал, – ответил голос.

– Хорошо, подождите минуту. – Геннадий Иосифович встал, надел домашний халат и включил свет в спальне. Затем он подошёл к двери и открыл её. Он недовольно ворчал, как любой человек, разбуженный в середине ночи, но генералы привыкли к тому, что время от времени приходится нарушать сон. Он открыл дверь, удержавшись от сердитого замечания по адресу сержанта, который передал ему телекс.

– «Молния» из Москвы, – подчеркнул сержант.

– Хорошо, спасибо, – ответил генерал, взял телекс и вернулся в спальню. Он сел в комфортабельное кресло, на которое обычно бросал форменную рубашку, и взял очки для чтения. Вообще-то он обычно обходился без очков, но в полумраке они облегчали чтение. Это было что-то важное – по крайней мере, достаточно важное, чтобы разбудить его в середине гребаной ночи.

– Боже мой, – произнёс главнокомандующий Дальневосточным военным округом, прочитав половину первой страницы. Затем он перелистнул её, чтобы добраться до сути сообщения.

В Америке этот документ назывался бы Специальной национальной разведывательной оценкой. Бондаренко видел подобные документы и раньше, даже помогал составлять их, но ещё ни разу ему не доводилось держать в руках нечто подобное.

«Мы считаем, что существует опасность неминуемой войны между Россией и Китайской Народной Республикой. Целью КНР в наступательных операциях является захват недавно открытых месторождений золота и нефти в Восточной Сибири в результате стремительного механизированного удара к северу от китайской границы, обходя Хабаровск с запада. Во главе наступления будет находиться 34-я ударная армия, относящаяся к типу „А“ армейской группировки…»

Данное разведывательное донесение основано на разведывательных сведениях, имеющих доступ к политической элите КНР, и надёжность полученной разведывательной информации оценивается как «1А». Это означало, что Служба внешней разведки рассматривает информацию как Священное Писание. Бондаренко видел такое достаточно редко.

Командованию Дальневосточного округа предписывается надлежащим образом подготовиться, чтобы встретить и отбросить атакующие силы противника…

– Чем? – спросил генерал, обращаясь к бумагам, которые держал в руках. – Чем, товарищи? – Затем он поднял трубку телефона, стоящего на тумбочке у кровати. – Приказываю оповестить мой штаб, чтобы они собрались у меня через сорок минут, – сказал он сержанту, который ответил на звонок. Бондаренко не собирался делать театральный шаг, объявив общую тревогу. Это произойдёт после штабного совещания.

Его ум уже изучал создавшуюся проблему. Это продолжалось, пока он мочился в туалете, затем брился. Он признавал это обстоятельство, но не мог изменить его, и тот факт, что он не мог изменить это обстоятельство, ничуть не замедлял мысленный процесс. Стоящая перед ним проблема, думал он, соскребая щетину на щеках, непроста, может быть даже неразрешима, но его звание генерала армии с четырьмя звёздами на погонах делало это его проблемой. Он не хотел, чтобы в будущем студенты военных училищ вспоминали его как военачальника, не сумевшего защитить свою страну от вторжения иностранной армии.